Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество
Но он просто не мог.
– Мне пора, – бросил он и вышел, оставив Пенелопу стоять столбом и смотреть ему вслед изумленными глазами. Иан шел не останавливаясь, пока не очутился в конюшне, среди молчаливых, ничего не требующих от него лошадей.
Пенелопа уставилась в пустой дверной проем. Какой дьявол в него вселился?
– Книги вместо драгоценностей? – произнесла она в пустой комнате. – Вздор!
Иан должен понять: ей непросто угодить. Книгами женщине голову не вскружить. С ее точки зрения, книга не идет ни в какое сравнение с блеском бриллиантов или сапфиров. Книга не поможет войти в гостиную и приковать к себе завистливые взгляды всех присутствующих до единого. Впрочем, если Иан подарит ей на Рождество книгу, она воспользуется ею как орудием, чтобы вбить в его голову хоть каплю здравого смысла.
Так что же все-таки он подарит ей на Рождество? Она ведь пообещала притвориться, будто не знала о подарке… Пенелопа оглядела мастерскую. От каменных стен веяло холодом, она поплотнее запахнула шаль. Кроме верстака с разложенными на нем ножами и пилками и стола с брусками дерева и ворохом стружек, искать здесь было негде. Заметив в столе выдвижной ящик, Пенелопа улыбнулась: ну конечно! Он спрятал свой подарок, чтобы сделать ей сюрприз. Но если взглянуть, что в этом плохого? Будет даже легче изобразить радость, если она заранее узнает, что ее ждет… Пенелопа выдвинула ящик и увидела что-то, завернутое в льняную ткань.
Затаив дыхание, она развернула сверток.
Глава 25
Энни проводила взглядом лэрда, молча прошагавшего через кухню в сторону двери и конюшни. Когда он скрылся, Энни и Крошка Дженет переглянулись.
– Лэрд спешит, – заметила Дженет.
– Угу, – ответила Энни и продолжала резать морковь. В конюшню Иан сбежал в ту ночь, когда умер его отец. Сам Иан в то время был еще совсем ребенком. Когда Энни нашла его свернувшимся клубком на ворохе сена, Иан старательно делал вид, что не плачет. После несчастного случая с Фионой он тоже искал убежища в конюшне. Подолгу стоя в тени, в обществе бессловесных пони и дойных коров, он о чем-то размышлял… или беспокоился. Но ни с Энни, ни с кем-нибудь другим своими мыслями он не делился – он всегда был немногословным и полагался только на себя. А думать приходилось о многом. Когда лэрд проходил мимо, Энни принюхалась. Вереск. А от англичанки пахнет лавандой.
Посмотрев в сторону двери, ведущей во двор, Энни улыбнулась.
– Чему ты усмехаешься, Энни? – спросила Крошка Дженет.
– Кошка, – пробормотала Энни. – И голубка.
– Во дворе кошка?
– Там, где Иан, я так думаю, – отозвалась Энни, постучала себя по лбу и снова улыбнулась.
Глава 26
Сидя в своей комнате, Алана смотрела на пустошь за окном. Мир по ту сторону стекла укрылся толстым пуховым одеялом, по его белому атласу вышивали узоры следов кролики, на белом фоне отчетливо выделялись черные голые ветви деревьев. Эти ветки, как костлявые пальцы, укоризненно указывали на небо и горы, ругая их за метели. Вершины далеких холмов словно подняли носы по ветру, оставаясь надменными, серыми и гордыми на фоне туч, как будто бросая им вызов, требуя новых снегопадов – а ну-ка, пусть попробуют засыпать их снегом доверху.
Из окна Алане были видны амбар и коровник, а еще – горстка коттеджей неподалеку от замка, на склоне холма.
Она пыталась читать, но слова на странице расплывались, и сквозь них проступало лицо Иана. Губы Аланы до сих пор горели от поцелуя. Он был замечательным, этот поцелуй, он наверняка запомнится ей навсегда. С этим поцелуем ей предстоит сравнивать все остальные… Алана поспешно отогнала от себя эту мысль. Ее рука, ее поцелуи и ее тело принадлежат маркизу Мерридью. Неужели прошло всего пять дней с тех пор, как она ушла из Дандрум? Ей казалось, что пролетела целая жизнь, а сама она очутилась в другом месте и в другом времени, где и в помине нет Мерридью.
Однако он существовал и по-прежнему ждал ее. Если бы в тот день Алана не вышла на прогулку и не попала в метель, сейчас она уже путешествовала бы по Англии вместе с новоиспеченным супругом, готовясь встретить Рождество с его почтенными родителями, герцогом и герцогиней Лайалл. Эти люди совершенно чужие для нее, как и она для них. У Аланы сжалось сердце. Рождество не для того придумано, чтобы проводить его среди чужих. Правда, с ней будет Мерридью… но перестанет ли он быть чужим после того, как их брак получит надлежащее завершение? Алану передернуло. Но она же обещала, напомнила она себе.
В дверь постучали так неожиданно, что она вздрогнула и мгновение смотрела в сторону двери, прежде чем разрешить гостю войти. А если это Иан? Вдруг он захочет снова поцеловать ее? Нет, она не согласится… так нельзя. Больше никогда.
– Войдите! – вмиг осипшим голосом откликнулась она, провела ладонью по волосам, заложила выбившуюся прядь за ухо и прикусила губу.
Пенелопа открыла дверь и, как обычно, перед тем как войти, обвела комнату подозрительным взглядом, словно надеясь заметить что-нибудь, что скрывает – Алана.
Например, что она целовалась с Ианом Макгилливреем. Алана почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Она и вправду виновата. Усилием воли она удержалась и не прижала ладонь к губам. Можно ли по виду женщины догадаться, что она с кем-то целовалась? Алана поднялась и сделала книксен, не обращая внимания на боль в колене.
– Добрый день, леди Пенелопа.
Пенелопа поморгала и прищурилась, глядя на нее.
– Я хотела узнать, нет ли вестей от ваших родных… или от лорда Мерридью.
Алана сглотнула.
– Пока нет.
– Вам, конечно, не терпится уехать отсюда, вернуться домой, выйти за него замуж. – Последнее слово она процедила сквозь зубы, как проклятие.
Неужели она узнала про поцелуй? Алана прижала к груди книгу, которую читала, и задумалась, стоит ли извиниться. Но что сказать – что это была ошибка? Только не для нее.
Пенелопа заметила книгу.
– Вы читаете, – произнесла она тоном упрека. – Наверное, любите книги.
– Очень! Это стихи Роберта Бернса. А вы его читали?
Выражение лица Пенелопы не изменилось, вопрос она пропустила мимо ушей. Помолчав, она скрестила руки на пышной груди.
– Скажите, если бы вам понадобилось выбрать рождественский подарок, что бы вы предпочли – драгоценности или книги?
Алана насторожилась: что это? Испытание? Пожалуй, став маркизой Мерридью, она могла бы получить в подарок и то и другое. И ей вовсе незачем выбирать.
– Думаю… – Она посмотрела на Пенелопу, оценила тонкую шерстяную ткань платья, голубую, под цвет глаз, и дорогую кашмирскую шаль, расшитую летними розами, и вдруг заметила тонкую витую стружку, зацепившуюся за бахрому шали, точно украшение или тайный знак. Внутри у Аланы все сжалось. Неужели Пенелопа побывала в соляре до или после нее? Может, Иан и с ней целовался?
