Любовь в награду - Лонг Джулия

Ла Вей приосанился.

– Разумеется, – сказал он.

Ему показалось, что ее лицо потемнело, хотя, возможно, на него упала тень угасающего дня.

– Так это все? – спросила Элайза.

– Да, миссис Фонтейн. Это – все.

Глава 17

Филипп решил сбежать от суеты, связанной с подготовкой к ассамблее, и прогуляться до «Постлетуэйтс Империум», чтобы узнать, нет ли ему писем.

Он надеялся, что время сотрет воспоминание о поцелуе с Элайзой. Вместо этого с того самого мгновения, когда Элайза сказала: «Я не могу», – оно обрело мифический оттенок. Ведь слова «я не могу» вовсе не означают, что она никогда не будет близка с ним.

Ла Вей был настолько погружен в размышления об этой возможности, что с удивлением обнаружил, что уже находится у магазина, хотя почти не помнил, как туда шел. Он остановился, проверяя свое тело, прислушиваясь к нему. Он задыхался, но совсем чуть-чуть. Ему было больно, но боль не была невыносимой.

И все же принц и задыхался и испытывал боль в результате простой прогулки по холмам. Если бы шесть головорезов напали на него сейчас, они оставили бы на месте схватки мертвеца. Осознав это, Филипп почувствовал, как от нетерпения опять напрягается каждый его мускул, поэтому толкнул дверь магазина сильнее, чем надо.

Висевшие над дверью колокольчики подскочили и яростно зазвенели.

Оказавшись внутри, Ла Вей едва не прикрыл рукой глаза при виде ослепляющего изобилия шалей и капоров, перчаток всевозможных цветов, лент, бантов и тесемок, блестящих гребней и шпилек, вееров и ридикюлей, чего-то сверкающего, сияющего и мерцающего – в общем, всевозможных штучек, заставляющих женские сердца биться быстрее.

Принц улыбнулся, правда, немного мрачно, думая о Мари-Элен и о том, как та восхищенно заахала бы при виде всего этого богатства. Здесь были вещицы, которые она просто должна иметь. А он должен дать ей возможность купить эти безделицы.

Ла Вей резко отвернулся от витрины, но его взгляд тут же натолкнулся на огромную катушку с блестящей шелковой лентой цвета красного вина. У него перехватило дыхание. Приблизившись, он взялся за свободный конец ленты и медленно, томно пропустил ее сквозь пальцы, словно это была прядь наконец-то распущенных волос Элайзы. Эта лента так подошла бы к ее волосам. Она была всего лишь на тон темнее, чем ее мягкие-мягкие губы.

Принц отбросил ленту от себя.

Да где же этот мистер Постлетуэйт, черт побери? Наверное, ушел наверх и сидит там сейчас на горшке.

Напротив всех этих восхитительных женских пустячков было выставлено несколько вещиц для джентльменов: галстуки, носки, перчатки и прочее. Но сейчас ему ничего этого не было нужно.

Еще в одном шкафу находилась совсем небольшая коллекция игрушек.

Ла Вей улыбнулся и протянул руку за деревянным львом. Его смешная мордочка была окружена гривой из крашеной шерсти, сзади торчал упругий хвостик, а лапками можно был двигать.

Поиграв со львом, Филипп поставил его назад на полку в угрожающей позе.

– Р-р-р! – тихо прорычал принц и резко повернулся, услышав, что у него за спиной кто-то откашливается.

Мистер Постлетуэйт был невысок и носил очки. Посмотрев на принца долгим изучающим взглядом, он тут же стал весьма услужлив. Торговцы обычно в считанные секунды оценивают своих покупателей, и мистер Постлетуэйт распознал в Филиппе лорда, едва увидев его.

Хозяин магазина отвесил принцу очень низкий поклон:

– Меня зовут мистер Постлетуэйт, милорд, и я к вашим услугам.

– Лорд Ла Вей, мистер Постлетуэйт. Будьте добры проверить, нет ли корреспонденции, направленной в Адлин-Хаус?

– Разумеется, милорд. Сию минуту, милорд.

Мистер Постлетуэйт нырнул в глубины своего магазинчика, а Филипп тем временем лениво оглядел полки с дамскими безделушками.

Ла Вей остановился у прилавка с гребнями и щетками для волос. Он так мало знает об Элайзе. Но ему известно, что она ушла из дома, куда не может вернуться, только со щеткой для волос.

Сбоку на прилавке лежала щетка, на которой лорд Ла Вей разглядел инициалы ЭЛФ.

Он слегка нахмурился – у него появилось подозрение.

Постлетуэйт вернулся с несколькими письмами в руках, и Филиппп рассеянно забрал их у торговца.

– Забавный львенок, не правда ли, лорд Ла Вей? А вы случайно не ищете подарок для ребенка?

Филипп лишь вполуха слушал его. Адрес на одном из писем был написан не знакомым ему почерком. Он рассеянно распечатал письмо.

«Дорогой Филипп.

Как приятно, как замечательно услышать ваш голос, пусть только в письме. Удивительно, почерк у вас стал лучше моего! Я снова приеду в Суссекс до вашей ассамблеи, чтобы повидаться с сестрой и встретиться с кузенами, лордом и леди Арчамболт, которые гостят у лорда Уильяма и его семьи. Моя рука будет мечтать о вашем поцелуе, а я не могу придумать ничего лучше вальса с вами.

С самыми теплыми пожеланиями,

Филиппа охватило чувство вины. Эта девушка может стать его будущим, но сейчас мысль о том, что он будет целовать ей руку, показалась ему неприятной и нелепой, а мысли об Александре приводили его в некоторое смятение, как будто он вспоминал какую-то глупость, совершенную им много лет назад, а не совсем недавно. Ла Вей подозревал, что поцелуй с Элайзой был самой стоящей вещью в его жизни, по сравнению с которой все остальное казалось искусственным.

Быть может, все, что ему нужно, – это вновь встретиться с Александрой?

Сложив письмо, принц сунул его в карман сюртука, заметив при этом, что когда он это делал, мышцы его руки напряглись без боли.

– Да, мистер Постлетуэйт, – наконец ответил он торговцу. – Я и впрямь ищу подарок. Могу я взглянуть на эту щетку для волос?

– Разумеется, милорд. – Открыв витрину, Постлетуэйт вынул оттуда щетку и протянул ее Филиппу с таким видом, будто это была редкая антикварная вещица.

Ла Вей взял щетку в руки с такой же нежностью, с какой Элайза держала в руках тот голубой севрский соусник, и осторожно провел большим пальцем по инициалам.

– Интересная история с этой щеткой для волос, милорд, – заговорил Постлетуэйт. – Ее принесла в магазин одна молодая леди. Она продала щетку, чтобы купить две пары шелковых чулок для мужчин… Можете себе представить?!

Элайза управляла слугами, постоянно подбадривая их. Вместе они принялись готовить Адлин-Хаус к празднеству. Бальный зал – на самом деле, просто большой холл – был отчищен, отполирован и отмыт до блеска, полы – без единого пятнышка, гладкие и золотистые – светились, как зеркала, хрусталь в люстрах переливался и сверкал, как сосульки на солнце.

В дом доставили несколько кадок с цветами. Элайза позаимствовала денег на них из цветочной сметы. Цветы были куплены в оранжерее. Шеймуса и группу его друзей-музыкантов наняли, чтобы они играли за напитки, еду и флирт с гостями.

Ла Вей и Элайза избегали друг друга – не столько от смущения, как в первый раз, сколько из опасения приближаться друг к другу, как к открытому пламени.

У Элайзы было такое чувство, будто их поцелуй навсегда осветил ее изнутри, но она боялась, что это заметно и всем остальным. Она никак не могла подобрать слово, чтобы описать охватившую ее смесь восторга и ужаса.

Элайза заметила, что до тех пор, пока она не совершила немыслимое и не оказалась, как деликатно назвала это мисс Эндикотт, «в интересном положении», все считали ее обычной, пусть и склонной говорить вне очереди.

Но нет, она была создана для того, чтобы, как обломки кораблекрушения, быть брошенной в огромное бурное море романтической любви, охваченной такими чувствами, какие ни одна мать шестилетнего ребенка, зачавшая дитя вне брака, испытывать не должна. И это были радость, ужас и полные воображаемой страсти бессонные ночи. Утром она просыпалась, опутанная простынями, как какое-то существо, которое готовится превратиться в бабочку, обливаясь потом от того, что бесконечно металась в постели.