Вайолет Уинспир - Нежный тиран
— Вы так беспокоитесь о моих ногах? — Лаури произнесла последние слова с дрожью в голосе, так как в этот момент приложила к горящим пальцам прохладный бальзам.
— Ты понятия не имеешь, о чем я беспокоюсь на самом деле. — В этот момент звякнула стеклянная пробка графина. — По-твоему, я забочусь о своих инвестициях.
— Разве не так, синьор? — Лаури пошевелила пальцами ног, с облегчением признав, что ей стало гораздо лучше.
— Пожалуйста, положи сюда мои инвестиции. — Максим бросил ей под ноги подушку и с ироничной улыбкой подал бокал шерри. — Мне довелось узнать, что Лонца сегодня вечером встречается с несколькими меценатами, так что ты вольна поужинать со мной.
Лаури взглянула на стол, украшенный свечами в венецианских стеклянных канделябрах и цветами.
— Я думала, вы ждете важного гостя, — растерялась она. — Я в повседневной одежде…
— Ерунда. — Его взгляд скользнул по обручу, удерживающему волосы Лаури, по ее бледному ненакрашенному лицу и маленьким босым ногам на подушке. Сам он облачился в черный превосходно сшитый смокинг и безупречно сидящие серые брюки.
— Пей свое шерри и расслабляйся, — попросил он. — Думаю, музыка нам не помешает.
Хозяин включил магнитофон, и чарующая музыка Чайковского к «Лебединому озеру» коснулась ушей Лаури, заставив ее мысленно вернуться к первой встрече с Максимом ди Корте. Тогда ученица балетной школы думала о нем как о самом страшном человеке, какого она когда-либо видела. Девушку пугали его надменное венецианское лицо, проницательные глаза и насмешливая улыбка.
Она смотрела на Максима поверх бокала шерри, пытаясь понять, угадывает ли он ее мысли.
— Вы взялись за сложное дело, синьор, решившись превратить утенка в лебедя, — горько улыбнулась она.
— Я люблю испытания, — он подался вперед, — но даже если бы ты танцевала, как лошадь, я бы все равно принял тебя.
— Потому что я чуть-чуть похожа на Травиллу? — Лаури вглядывалась в портрет, в который раз дивясь ауре, окутывавшей Травиллу. Поражала смесь поэтичности и роковой страсти в тонких чертах, в карих лучезарных глазах. — Странно, — пробормотала Лаури, — словно смотришь в воду и видишь размытое отражение.
— Когда ты наденешь костюм, в котором она танцевала Жизель, зрители подумают, будто перед ними призрак.
Лаури широко распахнула глаза. Максим невозмутимо улыбнулся.
— Да, тот самый костюм, в котором она изображена на этом портрете. Сохранился даже венок из листьев и цветов. Это поможет тебе… э-э-э… чувствовать себя не такой одинокой?
После этих слов он отвернулся и попросил слугу принести им птицу на первое. Лаури обулась, сняла жакет и скользнула в ванную, чтобы привести себя в порядок. Максим тем временем зажег свечи и выключил лампы. Запах цветов, казалось, усилился — то были бордовые оранжерейные розы, такие же чувственные, как и их аромат.
— Прелестные цветы. — Лаури снова подумала, что Максим, наверное, ждал кого-то — возможно, Венетту, — но по какой-то причине гость не смог приехать. Лаури изучала хозяина из-под густых ресниц, отметив его странную улыбку и опасный огонек в темных глазах, когда он бросил взгляд на розы, только что похваленные ею. Думал ли он о том, что они пропали зря?
Розы как женщины, — усмехнулся он. — Меняясь с каждым часом, они милее при свечах, нежели при солнечном свете. — Максим налил вино в бокалы из венецианского стекла, запомнившиеся Лаури с прошлого посещения башни. Она окинула быстрым взглядом овальную комнату с тускло блестевшими полированным деревом стенами, с книгами и с глазами Травиллы, наблюдавшими за ними с портрета. Все здесь располагало к отдыху, однако Лаури не могла расслабиться, она чувствовала напряжение, повисшее в воздухе, — такое же явное, как мерцание свечей между ней и Максимом.
Перед ней поставили блюдо с соблазнительными кусочками рыбы под винным соусом.
— За скорейшее выздоровление, твоей тетушки! — Максим поднял свой бокал. — Уверен, мыслями она будет с тобой, даже если не сможет сама присутствовать на премьере в «Фениксе» на следующей неделе. Сердце Лаури замерло.
— На следующей неделе? — через секунду переспросила она, глотнув для храбрости вина.
— Не убивайся так, если миссис Доналдсон не приедет в Венецию. — Максим поймал ее взгляд и ободряюще улыбнулся. — Тебя поддержит Лонца, да и я ни на шаг не отойду из-за кулис.
— Как Свенгали? — нервно улыбнулась Лаури.
— Нет, — охрипшим голосом неожиданно возразил Максим. — Я никогда не обманывал тебя, чтобы ты ни делала. Я только пытался проявить то, что в тебе уже есть. Дитя, неужели ты еще не поняла этого?
— Я все поняла давным-давно, — вздохнула она, немного сбитая с толку его непонятыми словами.
— Что ты имеешь в виду? — Он настороженно посмотрел на нее. — Что ты поняла?
— То, что вы всегда хотели дать миру вторую Травиллу. — Лаури мрачно уставилась в свою тарелку. — Очень надеюсь, синьор, что оправдаю ваши надежды.
Максим молчал, и Лаури наконец осмелилась взглянуть на него. Он вертел в длинных смуглых пальцах пустой бокал, и странная усмешка играла на его губах.
— Пообещай мне, — попросил он, — что навсегда останешься такой простой и безыскусной, как сейчас.
С легкостью, — невесело улыбнулась Лаури, теребя в пальцах упавший розовый лепесток. — Гадкому утенку не так-то легко превратиться в прекрасного лебедя, синьор.
— Кстати, о лебедях, — загадочно улыбнулся Максим. — Лоренцо как раз приготовил нам одного.
— Я не верю вам, — выдохнула Лаури. — Какая дикость!
— Лучше бы тебе не говорить этого Лоренцо, — откровенно смеялся Максим. — Он очень гордится этой птицей — такой белой, с клубнично-красным клювом. Лоренцо клялся, что блюдо — пальчики оближешь!
— Я не буду есть, — заявила Лаури и с опаской покосилась на Лоренцо, когда тот подал традиционное жаркое с картофелем и другими овощами, тушенными в соусе.
Максим посмеивался, словно задумал какую-то шутку. В конце концов венецианец не выдержал и что-то приказал слуге по-итальянски. Лоренцо поставил перед Лаури тарелку, затем торопливо вышел и вернулся, торжественно держа перед собой блюдо с лебедем, сделанным из ванильного и клубничного мороженого. Гордая птица плыла по озеру из виноградного желе.
— Лоренцо сделал его специально для тебя, — пояснил Максим.
— Для меня? — Лаури изумленно посмотрела на него, потом на Лоренцо и, наконец, на алые розы. На мгновение девушке показалось, будто она задыхается в их аромате, но тут же с легким вздохом Лаури вернулась к реальности. — Это очень милый лебедь, Лоренцо, — улыбнулась она. — Даже грустно его есть.
