Аннет Клоу - Колдовство любви
— Она действительно напоминает покойную графиню де Бельфлер, но… — Никколо дель Уциано крепко стиснул зубы, словно пытаясь справиться с гневом, и через мгновение заговорил совершенно иным тоном: — Кажется, я поспешил с выводами. Девушка и впрямь похожа на вас, мой кузен.
Понимая, что все ждут от нее каких-либо действий, девушка поднялась на ноги и, почтительно склонившись, поцеловала руку отца. И тут же взглянула на Антонио. Резким движением он вскочил на ноги. Его глаза уже высохли от слез и горели злым, неукротимым огнем.
«Сейчас он покинет меня… — эта мысль заставила Лали похолодеть. — Но почему? Почему он не хочет примириться с Бельфлером?»
— Моя миссия окончена, сеньорита. Живите в радости и счастье в отчем доме. А мне следует спешить к себе. В Карриоццо, — голос Антонио поражал сухостью. Он повернулся к графу: — Синьор, я хотел бы знать: когда именно умер мой отец?
— Летом истечет срок годичного траура, и можно будет устроить свадьбу.
— О свадьбе мы поговорим позднее, — решительно заявил Антонио. — Сначала я должен кое-что выяснить для себя. В частности: отчего мой брат не соизволил прислать выкуп за меня.
— Твоя ненависть угрожает разрушить счастье Филиппе и Доминики, — с горечью произнес Людовико. — Они любят друг друга.
— Любовь не всегда приносит счастье.
Лали не могла не поразиться жестокости слов Антонио.
— Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. К тому же, есть один нюанс. Насколько я понял, брак устраивает вас в случае, если Доминика станет хозяйкой Карриоццо? Но вот загвоздка: я не собираюсь отказываться от своих земель в пользу младшего брата. Филиппо успел доказать свои братские чувства ко мне, и я не стану подставлять ему другую щеку. Знайте все: хозяин Карриоццо вернулся домой. Но жениться он не собирается.
— Ты нарушишь последнюю волю отца?
— Отец не знал, что я жив. Иначе не дал бы согласия на этот брак.
— Твой отец мечтал о том, чтобы наши семьи породнились! — возмутился Людовико. — Ты должен об этом помнить!
— Хорошо. Если вы так настаиваете — свадьба состоится. Надеюсь, состояния вашего кузена хватит, чтобы прокормить нищего зятя?
Лицо Никколо дель Уциано вспыхнуло.
— Моя дочь не выйдет замуж за безземельного дворянина, — воскликнул он. — Доминика свяжет судьбу только с наследником Карриоццо.
— Я очень рад, сударь, что нашел понимание у вашего кузена, — усмехнулся Антонио и насмешливо поклонился Уциано.
Бельфлер умолк, пристально разглядывая строптивого хозяина Карриоццо.
— Ко мне вернулась дочь, — наконец произнес он. — Ваша с ней помолвка состоялась двенадцать лет назад. Обручения никто не отменял.
— Я сам решу свою судьбу, синьор Бельфлер, — произнес Антонио. — И будьте уверены: я не свяжу себя узами брака ни с вашей дочерью, ни с вашей племянницей.
Никколо возмущенно повернулся к брату.
— И ты позволяешь ему разговаривать с нами в подобном тоне?
— Довольно! — раздраженно рявкнул Людовико: — Ко мне только что вернулась моя дочь, которую я не видел двенадцать лет, а вы все заставляете меня думать о совершенно других проблемах! Синьора, — обратился он к хранившей молчание бледной Монне. — Вам следует распорядиться о том, чтобы Мальвине отвели лучшие покои и приготовили именно те кушанья, которые она любила в детстве. Старушка Дороти должна помнить пристрастия моей девочки.
Монна нервно повела плечами, но возражать не стала. Бросив пристальный взгляд на Антонио и еще более внимательный на Лали, она величавой походкой стала медленно подниматься по лестнице.
А Людовико вновь обратился к Антонио:
— Будь так добр, расскажи о том, где ты нашел мою девочку?
— В доме командующего османским флотом, — сухо промолвил Антонио, стараясь не смотреть на Лали.
Глаза Людовико стали мрачными.
— Как она оказалась там? И главное — кем в этом доме, была моя девочка?
— Насколько мне известно, после похищения Лали… простите — Мальвину продали корсарам. А те решили преподнести девочку капудан-паше. Лали покорила сердце старика, и все эти годы она жила в его дворце на правах приемной дочери.
Лицо графа побагровело, крылья носа свирепо раздувались, губы были плотно сжаты.
— Мальвина стала наложницей?
Антонио выразительно опустил руку на рукоятку кинжала.
— Девушка столь же невинна, как в день похищения из родного дома, — твердо заявил он. — Но если бы нам не удалось бежать, она стала бы очередной жертвой гарема.
Людовико вперился в него взглядом.
— А каким образом ты оказался там? И откуда тебе стало известно о том, что моя дочь находится в плену именно у этого человека?
— Я узнал о том, что Лали — ваша дочь, лишь несколько дней назад.
— Почему же ты решил бежать вместе с ней из плена? Ты ведь сознательно похитил Мальвину? Но почему именно ее? Какую цель ты преследовал?
— Я всего лишь хотел помочь девушке избежать той участи, что уготовила ей судьба в гареме. Я сам был свидетелем покушения на нее. И уверяю вас, это был не единичный случай.
— Антонио говорит правду, — произнесла девушка, надеясь предотвратить назревающую ссору. — Он обещал спасти меня и сдержал обещание.
— Он не обижал тебя? — убедить графа было довольно трудно, судя по недоверчивому выражению его лица.
— Антонио защищал меня от всего мира. Даже от меня самой, — смело заявила Лали, приподняв подбородок.
— Вот что, Карриоццо… — задумчиво протянул Людовико. — Я хочу верить вам обоим. Но слухи о произошедшем уже сегодня вечером облетят Парму. Честь моей девочки может пострадать, когда станет известно, что она сбежала из гарема в обществе мужчины. Как я понял, Мальвина тебе небезразлична. Почему бы нам не возобновить вашу помолвку? Для того, чтобы спасти ее честь? Вы слишком много времени провели вместе, и злые языки обязательно начнут трепать ваши имена. Если ты дал клятву спасти Мальвину, то доведи дело до конца. Спаси мою дочь от злословия, женись на ней.
— Я уже высказал свое решение по этому поводу. Что же касается обещания спасти Лали… Я передал ее вам из рук в руки чистой и непорочной. На этом поставим точку.
Людовико сжал губы и, не сдерживая гнев, топнул ногой.
— Даже если Мальвина получит хорошее приданое? Земли, граничащие с Карриоццо?
— Если я не ошибаюсь, рудники Майано предполагались в приданое Доминики? — вмешался в разговор возмущенный Никколо.
— Майано подарены моей дочери в день ее пятилетия. Доминика получит другие земли. Я не собираюсь обижать племянницу, сумевшую поддержать меня в горе после похищения Мальвины.
