Виктория Холт - Голос призрака
— Если на Рождество солнце светит сквозь ветви яблонь, — процитировал Дэвид, — значит, осенью они будут полны плодов.
— Тогда будем считать, что оно светит, — сказала я.
— Мне нравятся эти старые стихи, — заметил Гарри. — Описанное в них очень часто оправдывается.
— Неудивительно, ведь их истоки — в мудрости людей, веками наблюдавших погоду, — ответил Дэвид.
— Вероятно, такие же стихи есть и во Франции, — предположил Гарри, обратившись ко мне.
— Да, наверное, но не помню, чтобы я их слышала. Джонатан обернулся.
— Что же вы отстаете? — Наши глаза встретились, и все мои благие намерения рухнули.
— Мы говорили о погоде и старых стихах, — сказала я.
— Коль в ночь под Новый год подует ветер с юга, — прочитал Гарри, — то будет теплою и буйною весна.
— Скорее бы новогодняя ночь, — сказал Джонатан.
-..При западном — обилье молока и рыбы в море, — невозмутимо продолжал Гарри, — а с севера несет он шторм и стужу, но если он задует с северо-востока, то прячься от него и зверь и человек.
— Прекрасно, — отметил Джонатан.
— И достаточно верно, — добавил Дэвид.
— Какое сочетание — правда и красота, — сказал Джонатан. — Но почему такой интерес к погоде?
— Если бы ты был землепашцем, тебя бы она заботила, — резко ответил Дэвид.
— Преклоняюсь перед твоей недосягаемой мудростью. По крайней мере, нынче не видно ни одного из тех романтических снежных рождественских дней. Никогда не мог понять, почему люди придают им такое значение.
— Потому что обычно боишься, не зная, доберешься до дома или нет, сказала Миллисент.
— Путешествие всегда связано с риском, — прибавил Джонатан. — Ведь события не всегда развиваются так, как хотелось бы…
— Но теперь, надеюсь, все произойдет согласно мом планам, — заявила Миллисент.
— Что ж, если подчиниться моей милой Миллисент, то можно не сомневаться, что Рождество будет счастливым, — откликнулся Джонатан.
— Тебе нравится подтрунивать надо мной, — сказала Миллисент — Это немного развлекает меня.
— Едем же! — закричала Миллисент. — Какой дорогой?
— Прямо, — указала я. — Мы поедем по дороге мимо нового дома тети Софи.
— О, я бы очень хотела увидеть его.
— У нас нет ключа, — торопливо сказала я.
— Ну, тогда посмотрим снаружи.
Возможно, мы сможем еще сходить туда, пока гостим в Эверсли.
— Конечно, сможете, — уверил ее Джонатан. Миллисент тронула лошадь, и мы все последовали за ней.
Вот и он, этот дом, ставший для меня олицетворением греха.
— Выглядит впечатляюще, но мрачновато, — высказала свое мнение Миллисент.
— Думаю, это очень интересный дом, — обратился к ней Джонатан. Улыбаясь, он посмотрел на меня. — Тебе он нравится, правда, Клодина?
— Действительно, весьма необычный дом.
— Похоже, здесь требуется ремонт, — вступил в разговор Гарри, окидывая дом деловым взглядом.
— Ты попал в самую точку, — сказал Дэвид. — Однако удивительно, он такой старый и все еще крепкий. Лишь кое-где заметны следы разрушений… буквально в одном-двух местах. Удивительно, учитывая, как долго он пустовал.
— Странно, что в нем никто уже долго не живет, — отметил Гарри.
— О нем идет дурная слава.
— Привидения? — воскликнула Миллисент. — Шум по ночам? Потрясающе!
«И голоса в комнате на втором этаже, — подумала я, — в комнате, которая навсегда останется в моей памяти».
— Ну что ж, пожалуйста, — сказал Дэвид. — Пока ты не уехала, Миллисент, мы возьмем ключ и совершим небольшую экскурсию.
Я была рада, когда мы уехали оттуда.
Проезжая мимо Грассленда, мы встретили Эви с сестрой верхом на лошадях. Мы остановились.
— Привет, Эви, — сказала я. — Это мисс Эви Мэйфер и ее сестра Дороти. Эви и Долли, познакомьтесь с Миллисент Петтигрю и мистером Гарри Фаррингдоном.
И Гарри, и Миллисент были, думаю, немного озадачены видом сестер, точнее, контрастом между ними. Уродство Долли усугубляло красоту Эви.
— Гуляли? — спросила я. — Подходящий день для прогулок верхом.
— Уже возвращаемся, — ответила Эви.
— Правильно, скоро стемнеет.
— Может быть, зайдете выпить что-нибудь?
— Близится вечер, — ответила я. — Мы хотим вернуться до темноты.
— И нас слишком много, — прибавил Дэвид. Гарри посмотрел на Эви.
— Я бы не отказался…
Можно зайти ненадолго.
— Мне нужно возвращаться, — возразила Миллисент.
— Хорошо, — разрешил колебания Джонатан. — Вы втроем оставайтесь, а я провожу Милли домой.
Снова эта болезненная ревность. Я была раздосадована. Мне была ненавистна мысль о том, что Миллисент уедет с Джонатаном, а я отправлюсь в Грассленд, однако я не видела выхода.
— Аи revoir! — весело попрощался Джонатан. Довольная тем, что отделалась от нас, Миллисент улыбалась. Мы же спешились и направились в дом. Эвелина Трент вышла в холл поздороваться с нами.
— Вот так приятный сюрприз!
Я представила Гарри, и миссис Трент засуетилась перед ним.
— О да, какой приятный сюрприз! — повторяла она. — Проходите.
Поздравим друг друга с Рождеством.
Мы расположились в небольшой, уютной гостиной, расположенной рядом с холлом, и пили вино, болтая ни о чем. Гарри уселся рядом с Эви и оживленно разговаривал с ней. Миссис Трент не спускала с них глаз. Гарри произвел на нее большое впечатление.
— Я знаю Фаррингдон-холл, — говорила она. — Прекрасное старинное место.
Я отметила это, проезжая мимо в экипаже… Это было, когда был жив мой сын Ричард… я сказала тогда:
— Ричард, это прекрасное место, одно из лучший поместий в округе.
Гарри полностью согласился с этим, заметив, однако, что, возможно, он и необъективен.
— О, вам и не нужно быть объективным. Это все ваше. Вы, а до вас отец, а еще раньше его отец сделали поместье таким, какое оно сейчас. Мы стараемся здесь, в Грассленде, делать все возможное, но мой муж умер… Она вздохнула. — Мой второй муж…
Первый, Эндрю, благослови его Бог, скончался уже давно Я взглянула на Дэвида, давая понять, что пора заканчивать визит. Я немного сердилась на Гарри за то, что он навязал нам его, и все время спрашивала себя, о чем говорят Джонатан и Миллисент по дороге домой.
Гарри и Эви все еще с интересом беседовали. Я услышала, как он спросил:
— Вы завтра будете в Эверсли?
— О да, нас пригласили.
— Рад это слышать, — сказал Гарри. — Очень рад Наконец нам удалось уйти. Как только мы вышли на дорогу, я с облегчением вздохнула. Миссис Трент, с внучками по обе стороны, помахала нам на прощание, настойчиво повторяя «аи revoir».
