Кэндис Кэмп - Огненная лилия
Так и должно быть, решил Хантер. В конце концов, у них была определенная цель, и Хантер сам часто ловил себя на том, что думает о своем ребенке. Но неожиданно для себя он обнаружил, что молчание спутницы немного задевает. Все же хотелось бы поговорить с ней об их дочке. Он вынужден был останавливать себя, чтобы не задавать вопросов о ее жизни за последние несколько лет. У него появлялось желание рассказать о своей жизни в Техасе, о плантациях, где он работал, о людях, с которыми встречался, о местах, которые видел. Временами приходилось стискивать зубы, чтобы слова не сорвались случайно с языка. Это раздражало его, но можно было вынести. Самое худшее заключа-лось в том, что страсть к ней все еще жгла его изнутри.
Не удержавшись, он взглянул на Линетт. Хантер разрешал себе смотреть на нее, когда они скакали верхом, чтобы просто проверить, ровно ли она держится в седле, не устала ли. Но в глубине души он признавал, что смотрит на нее не по этим причинам, а потому что привлекает ее красота. Он вспомнил, что когда был влюблен и ухаживал за Линетт, никогда не уставал любоваться ею. Тогда казалось, что каждый раз он открывает в девушке нечто новое, и с каждым взглядом его любовь становится все сильнее. Сейчас Хантер уже не любит, но не может отрицать, что она все еще имеет над ним власть.
Лучи солнца чуть позолотили нежную женскую кожу и теперь казалось, будто она вся блестит, от чего еще больше засияли ее живые синие глаза. Когда женщина сняла шляпу на минутку, чтобы ветер освежил голову, солнце запуталось, переливаясь в волосах, превратив их в огненно-рыжие. От такого зрелища Хантера пронзило жгучее желание. Под военного покроя рубашкой от костюма для верховой езды слегка выделялись округлости грудей. Талия ее была так узка, что хотелось обхватить ладонями.
Ночью было еще хуже. Может быть, самое трудное было как раз ночью. Мягкая теплая темнота сводила с ума. Ему рисовались линии ее тела, что разжигало еще больше. Вспоминалась та ночь у реки, когда она отдалась ему. Это было так давно и так непродолжительно. Иногда он сомневался: неужели было на самом деле так сказочно волнующе и трепетно, как запомнилось.
Теперь все было бы по-другому, говорил он себе. Тогда они были юными романтиками с широко распахнутыми глазами и доверчивыми душами, утонувшими в эмоционально-возвышенной любви. За прошедшие годы он узнал многое, стал старше и циничнее. Если это случится сейчас, то ничем не будет отличаться от связей с другими женщинами. Несомненно, будет приятно, но не ошеломляюще. Наверняка было бы именно так. Подобные мысли не давали покоя Хантеру с начала поездки.
И все-таки Хантер вновь посмотрел на сидящую у костра Линетт. Она расчесывала волосы, а языки пламени дрожали от каждого движения. Вдруг желание охватило Хантера с такой силой, что он едва мог дышать. Стало ясно — занятие любовью с Линетт никогда не будет для него чем-то обычным. Одно прикосновение к ней уже заставляло его всего трепетать. В памяти всплыли старые ощущения, как кружили любовь и жар страсти. В этот момент он почувствовал волнение, смятение и почти страх от возможности испытать все заново.
В Линетт присутствовало все, о чем только может мечтать мужчина. Она могла буквально вырвать сердце из его груди. Никто не знал этого лучше, чем сам Хантер.
Она повернулась к нему, держа в руках маленькую железную коробку с перемолотым кофе.
— Все сделано. Хантер кивнул.
— Давай, свари его. Мясо почти готово.
Линетт осторожно поставила жестянку на камень у костра, потом встала, разминая затекшие ноги. Хантер тоже поднялся.
За спиной качнулась ветка, вспорхнула испуганная птаха. И чуть поодаль послышался громкий хлопнувший звук. Линетт озабоченно оглянулась.
— Что это может быть?
Хантер сразу же узнал бвук и, инстинктивно схватив Линетт за руку, повалил на землю как раз в тот момент, когда пуля просвистела рядом с его виском. Они упали прямо в грязь, и Хантер прикрыл Линетт собой. Затем, потянувшись, он хотел взять ружье. Проклятье, Линетт им тоже пробовала молоть зерна, поэтому оно лежало поодаль, возле камня. Хантер пополз туда, волоча женщину за собой.
Линетт начала сопротивляться и крикнула:
— Хантер! Что ты делаешь?
— Тихо, черт побери. Ползи за мной. Хантер обхватил ее за талию, и они вместе перекатились за большой булыжник. Послышался свист, и пуля подняла фантанчик грязи как раз на том месте, где они только что находились.
У Линетт вырвался крик, но она тут же зажала рот рукой.
— Хантер? В нас кто-то стреляет?
— Естественно, — ответил он. — Ты думаешь, что я катаюсь в грязи ради смеха?
Он прислонился спиной к камню. Наконец пальцы нащупали курок револьвера. Он притаился. Конечно, сейчас было бы предпочтительнее ружье, но оно валялось по ту сторону костра. Ружье находилось недалеко, но чтобы его достать, нужно было пробежать по открытому месту, которое отлично освещалось светом костра. Но Хантер не желал намеренно стать великолепной мишенью для стреляющего.
Опустившись на локоть рядом с Линетт, Хантер огляделся. Спрятаться было негде, он даже не имел понятия, откуда стрелял их враг, поэтому решил заставить стрелявшего как-то обнаружитысебя. Вдруг абсолютно отчетливо за пламенем костра, среди деревьев, он заметил вспышку, и пуля со свистом ударилась о защищающий их камень. Хантер точно отметил точку, где блеснула вспышка, и выстрелил туда.
Потом выстрелил в ту же точку еще раз. После этого наступила тишина. Неужели их враг ушел? Или притаился, решив переждать, надеясь, что они подумают, что опасность миновала и выйдут из убежища? Еще хуже, если стрелок сменил свою позицию и теперь, в темноте, подбирается к ним с другой стороны.
Хантер закрыл глаза, сосредоточенно вслушиваясь в темноту, надеясь различить хруст ветки под ногой или удар ботинка о камень, или хлюпнувшую под ботинком грязь. Но ночь была абсолютно безмолвной. Потом вдалеке послышался топот удаляющихся копыт.
Кто бы это ни был, но нет сомнения, что он уехал, потому что бессмысленно перестреливаться в полной темноте. Хантер расслабился, облегчение теплой волной разлилось по всему телу. Сердце еще бешено стучало, а нервы были напряжены после пережитой опасности. Он всегда так чувствовал себя в подобных ситуациях. Какая-то слабость и одновременно дикое ощущение жизни. В данный момент все его чувства обострились до предела и реагировали на малейший шорох, запах или движение.
Он ощущал мягкое тело Линетт, слышал ее тихое дыхание, видел, как часто подымается и опускается грудь под рубашкой. Ее сердце сейчас билось в одном ритме с его. Он вдыхал тонкий аромат лаванды, исходящий от женских волос. Их положение было очень интимным, почти такое же, как во время занятий любовью. Эта мысль разожгла в нем желание. Он слегка пошевелился, почти бессознательно, немного изменив расположение своего тела. От этого легкого движения внутри у него все сжалось, внезапно стало жарко и неудобно. Его готовность встретить опасность вдруг обернулась страстью.
