Луиза Аллен - Соблазненная подлецом
Когда она заснула, ей грезился Люк, который занимался с ней любовью, ничем не сдерживая себя. Потом он появился в гостиной на Брутон-стрит и стал объяснять, что вынужденно сделал с ней это, хотя она и была наивной и неумелой в постели, после чего он и Эндрю Брэдон стояли друг против друга с дуэльными пистолетами…
Грейс тронула ее за плечо, подумав, что ей снился кошмар.
Съеденный на завтрак бекон словно застрял в желудке. «Нужно очень осторожно относиться к еде в дороге», — решила она, когда карета резко тронулась с места.
Пока она была погружена в свои мысли, карета проехала мимо другого экипажа, где находился Люк.
— Прощайте, — прошептала она одними губами и подняла руку.
Он сказал что-то, и она прочла ответ по его губам:
— Au revoir.
Глава 15
29 марта 1809 года.
Брутон-стрит, Мейфэр, Лондон
Свет хлынул внутрь парадного, стоило открыть входную дверь. Люк неспешно прошел до угла площади Беркли и увидел почтовую карету, стоящую на обочине. Эйврил поднималась по ступенькам одного из зданий, затем остановилась. Произошло бурное обсуждение, суть которого невозможно было расслышать, затем она и ее горничная вошли внутрь, а пара лакеев сбежала со ступеней, чтобы взять их вещи.
Она была там, и он ожидал этого. Но надолго ли задержится? Вот вопрос. Если будет предельно откровенна с Брэдоном, как он поведет себя? Он мог отправить ее обратно в Индию, хотя это и потребует затрат, а его семья не склонна платить даже за гвоздь, на котором в их столовой висит картина, если этого можно избежать. Брэдон мог просто выгнать ее.
Или же принять ее.
Это было бы поступком или добросердечного, или корыстного человека, который алчет ее денег больше, чем обеспокоен ее честью. Люк медленно шел по периметру площади мимо магазина Гюнтера, огромных старых деревьев вверх по восточной стороне до угла.
По крайней мере, ее не выставили на тротуар, выбросив вслед дорожную сумку, так что он вполне может вернуться в свое жилье в «Олбани» в пяти минутах ходьбы. Лучше не идти мимо самого дома, поскольку она может заметить его и подумать, что он ее преследует.
Чем он на самом деле и занимался, хотя и не желая доставлять ей неприятности. Почему-то он был не способен держаться от нее на расстоянии. Возможно, то, что произошло в «Талботе-на-Миере», было ошибкой или даже насилием. Он хотел сделать ее долгое и опасное путешествие более спокойным. Но при этом увидеть ее, прикоснуться к ней, украсть ее поцелуй. «Как влюбленный школьник», — подумал Люк, скривив губы.
Брэдон был бы полным дураком, отвергни он Эйврил. Она богата, прекрасна, умна и кристально честна.
Люк свернул с Доувер-стрит налево, в суету Пикадилли, и его настроение омрачилось. Эйврил никогда не будет принадлежать ему, не стоит даже думать и надеяться, что все обернется против нее и она вернется.
«Ладно, я эгоист. Но я не бросил ее на берегу на поживу Таббсу. Я не держал ее прикованной к постели. Да, но я мог бы запереть дверь и проводить ночи с остальной командой, — парировал внутренний голос. — Я не должен был спать с ней в своей постели, целовать ее, показывать, как это — заниматься любовью, вызывать ее желание. Но я же не взял ее девственность. Я мог бы сделать это и не сделал. Я мог бы соблазнить ее окончательно».
Этот разговор с собой он вел с тех пор, как покинул Плимут. Ему казалось, что легкая эйфория, начавшаяся в этом городе, виной тому, что он принял безрассудное решение отыскать Эйврил по дороге в Лондон. Адмирал был в восторге от успеха его миссии, в адмиралтействе его ждал хороший прием, жизнь вернулась к должному курсу, честь была восстановлена. Портингтону, как сообщил ему секретарь, будет предложено направиться в Вест-Индию. «Долгий путь, проблемы со здоровьем», — добавил он.
Теперь у Люка было достаточно времени задуматься о своих собственных делах, в ожидании того, куда теперь их светлостям будет угодно его направить. Уже без него пройдет работа по окончательному устранению канала утечки сведений на островах Силли. Теперь он вполне мог бы сделать над собой усилие и всерьез заняться поиском будущей супруги. Но он будет ждать, устроится ли Эйврил в своей новой жизни, чтобы, в случае чего, поймать ее, если Брэдон не станет удерживать.
Он вошел в мощеный двор «Олбани», кивнул человеку, стоявшему у двери, и поднялся по каменной лестнице в свои комнаты, чтобы увидеть, что ожидает его там после более двух месяцев отлучки.
В дверях он остановился, положив руку на дверную ручку, чувствуя, как пробежала по его спине дрожь. Инстинкт подсказывал, что он искушал судьбу, инстинкт, который до сих пор спасал его в море. Он думал, что вернется к своей прежней жизни. Однако все так усложнилось, за ним неотступно следовал кто-то, нарушивший его одиночество.
«Она не твоя. Ты должен отпустить ее». Боль была резкой, впрочем, он это ожидал, зная, как будет, если он проявит заботу о ком-то.
Теперь слишком поздно…
— Хьюз! Отправь кого-нибудь за достойным ужином. Я вернулся.
— Мисс Хейдон. Граф и лорд Брэдон ожидают вас. Также и ее светлость, — доложил дворецкий. Его надменный взгляд перешел с ее испачканного в пути платья на два небольших чемодана и остановился на кряжистой фигуре Грейс. — Будьте любезны следовать за мной. Сейчас семья находится в…
— Я и в мыслях не имела предстать перед ними в подобном виде, — сказала Эйврил. — Может быть, кто-то сможет показать мне мою комнату и принесет туда горячей воды? И, пожалуйста, сообщите семье, что я приду к ним сама.
Взгляд дворецкого выразил некое подобие уважения.
— Очень хорошо, мисс Хейдон. Это ваша горничная?
— Уотерс — моя горничная, да. Не сомневаюсь, что для нее тоже найдется комната.
— Да, мисс Хейдон. Джон, покажите мисс Хейдон Янтарные покои. Петерс, воды сейчас же и отправьте мисс Гиффорд помочь Уотерс.
— Благодарю вас.
Эйврил расправила плечи, придала твердости ослабшим коленям и последовала за лакеем вверх по лестнице.
«Начало положено, — подумала она. — Нельзя позволить старшим слугам запугать себя, равно как ни к чему появляться перед будущей свекровью в облике девчонки-сорвиголовы».
— Ей-богу, мисс, — сказала Грейс, как только их оставил лакей, — здесь потрясающе, правда?
— В самом деле.
Эйврил повернулась на каблуках, чтобы полюбоваться тяжелой золотисто-коричневой драпировкой стен, кистями гардин, золочеными рамами картин, мраморными резными украшениями. Все это она уже видела прежде, хотя, на ее взгляд, обстановка нуждалась в некотором уходе.
