Когда поёт Флейта Любви (СИ) - Анна Кривенко
Но что здесь делает дикарка в разгар войны с апачами? Прохожие также оборачивались на нее и испуганно перешептывались. Но вдруг бабуля Флоранс сорвалась с места и резво подскочила к необычной девушке.
— Анита! — воскликнула она, удивив Михаэля еще больше.
— Бабуля Флоранс! — воскликнула в ответ индианка на чистейшем английском, и Михаэль совершенно потерял дар речи. Девушка соскочила с лошади и крепко обняла бабулю. И только сейчас Михаэль обратил внимание, что ее кожа не так уж и смугла, а волосы, хоть и темны, но без характерного для индейцев синеватого отлива.
Бабуля Флоранс повернулась к внуку и поспешила представить ему удивительную незнакомку:
— Михаэль, это Анита Хоффман, я уже рассказывала тебе о ней, помнишь? Анита, — обратилась она к девушке, — это мой внук Михаэль.
Михаэль приподнял шляпу, а Анита безэмоционально кивнула. Он вспомнил это имя: бабуля очень любила рассказывать о жителях своего родного городка, и трагическая судьба хорошенькой Аниты Хоффман давно запечатлелась в его памяти. Так это она настоящая? Михаэль почувствовал, что его начинает распирать невероятное любопытство. Но почему она так странно одета? Она жила у индейцев?
С этим же вопросом к Аните обратилась и Флоранс.
— Дорогая, почему ты в этом странном наряде? Мы уж приняли тебя за дикарку!
Ответ девушки был коротким и где-то сдержанно-печальным:
— Я была в плену и сбежала оттуда…
Бабуля ужаснулась и всплеснула руками.
— Бедная моя девочка! Да ты просто героиня! Я представляю, что ты натерпелась! Подожди-ка! — ее лицо вдруг озарилось поразительной догадкой, — полгода назад апачи напали на караван… Ты была там?
Анита утвердительно кивнула. Очередное воспоминание о тех днях автоматически напомнило ей Четана, и Анита стремительно опустила голову, пытаясь скрыть свои тяжелые эмоции. Михаэль смотрел на нее, открыв рот от изумления. Какая потрясающая девушка! Она показалась ему воплощением его идеала, хотя он был знаком с ней лишь несколько минут.
Бабуля Флоранс подхватила Аниту за руку и твердо заявила:
— Все, ты будешь отныне моя!
Анита изумленно подняла на нее свой взгляд. Ей было странно, что эта женщина проявляет о ней такую большую заботу.
— Ну что вы, — смущенно заговорила Анита, — не волнуйтесь, я смогу позаботиться о себе…
Но девушка осеклась, вспомнив, что до сих пор на ней висит долг в несколько долларов, которые она так и не вернула бабуле Флоранс более семи лет назад.
— Мэм, я должна вернуть вам долг, поэтому обещаю вам его полностью отработать, — виновато проговорила девушка, а женщина изумленно всплеснула руками.
— Ну что ты, деточка, какой долг? Я уже и не помню ни о каком долге! Ты всегда мне очень нравилась, и я искренне хочу позаботиться о тебе. Ты будешь жить со мною и с моей семьей, правда, Михаэль?
Бабуля заговорчески подмигнула внуку, и тот, придав лицу как можно больше важности и серьезности, утвердительно кивнул.
— Не волнуйтесь, мисс, мы всегда рады гостям. К тому же, друг бабули Флоранс — мой друг!
Михаэль помнил этот день так, как будто это было вчера. С тех пор загадочная и очень удивительная девушка Анита поселилась в их доме. Когда он увидел ее в нормальном платье, то восхитился еще больше. Красота Аниты была потрясающей. Ее длинная коса опускалась ниже пояса, черты лица были изящными, как и фигура, а светло-серые глаза, обрамленные длинными ресницами, излучали большой ум и серьезность, чего часто не доставало шаловливым и глуповатым девушкам в округе. Однако ее прекрасное лицо всегда было очень печальным.
Как только она попала в его дом, она начала усердно работать наравне со служанками и поварихами. И хотя бабуля уговаривала ее считать себя гостьей, девушка категорически отказывалась отдыхать. Она погружалась в домашнюю работу так усердно, что поражала всех домочадцев своим мастерством в любом хозяйственном деле.
— Вот тебе пример того, как людей воспитывают трудности, — поговаривала бабуля Флоранс, демонстрируя Михаэлю очередной «подвиг» Аниты. — У нее золотые руки и невероятное трудолюбие. Потрясающая девушка! Жаль только, что душа ее уже сильно изранена. Если вглядеться в ее глаза, можно увидеть море боли…
Эти слова оставляли в сердце Михаэля глубокий след, и его восхищение девушкой росло с каждым днем. Но она никого, кроме бабули Флоранс, даже близко не подпускала к себе. При появлении Михаэля она просто опускала взгляд в пол и стремилась поскорее закончить общение. Юношу утешал немного тот факт, что она относилась так не только к нему одному, но и ко все остальным мужчинам в доме, однако ему все же было досадно, что он никак не мог наладить отношения с девушкой, в которую, пора признать, был очевидно влюблен.
Он часто покупал ей подарки, но она отказывалась их брать, поэтому он начал приносить презенты всем домочадцам, чтобы она могла принимать его дары как бы «за компанию» с другими. Это помогло. Анита, хоть и неохотно, но все же перестала отвергать подобное его внимание. Михаэль обрадовался этой маленькой победе и продумывал свои следующие шаги по сближению с таинственной и неповторимой Анитой Хоффман.
Остальные члены семьи относились к девушке довольно сдержанно, воспринимая ее как воспитанницу своей многоуважаемой бабули. Флоранс убедила Аниту брать некоторое жалование за свою работу, хотя та сильно отказывалась. Но бабуля нашла несколько хороших доводов, например, возможность раздать все долги и саму себя обслуживать, и это тоже помогло. Вот так Анита обрела некое подобие семьи и работу одновременно.
Несмотря на большую занятость, мысли Аниты постоянно возвращались в ее печальному прошлому. Неделя за неделей не приносили ей ни малейшего душевного успокоения. Перед глазами всплывали родители, кровь, нападение на караван, смерть Майры, задумчиво-печальные черные глаза Четана… Стоп! О них она не хотела думать больше всего! Только не Четан! Ее сердце не выдерживало воспоминаний о нем. Она ошиблась в нем! Он участвовал в убийстве ее семьи, а значит, он ее враг! Его доброе отношение к ней было лишь уловкой, чтобы ее обольстить. Он доказал это своим поцелуем. Это все, чего он добивался, и, если бы она не была девушкой, ее давно бы изрешетили стрелами и бросили бы тело на съедение стервятникам.
По ночам она часто плакала, когда оставалась в одиночестве. Душевная боль была такой сильной, что начинала превращать ее жизнь в настоящую муку.
Единственное
