Каролин Лэмпмен - От счастья не убежишь
– Коул тебя терпеть не может? Что за чушь!
– Откуда ты знаешь?
– В первый же день, как я приехал, он мне кое-что сказал.
Стефани уныло привалилась к ограде.
– Это было давно. С тех пор он изменил мнение.
– Почему? Что случилось?
Стефани хотелось рассказать ему все и облегчить душу, – но вдруг, узнав о деньгах, и он от нее отвернется? Нет, не стоит рисковать.
– Коул кое-что обо мне узнал... и с тех пор он меня избегает.
– Может, он недоволен не тобой, а самим собой. Коул судит о людях по тому, каковы они, а не по тому, что они сделали. – Внезапно глаза у него заблестели. – Может, заставим его поревновать? – Он сграбастал ее и сжал так, что у нее затрещали кости. Она обняла его в ответ.
– Леви, какой ты милый! Что бы я без тебя делала? Ну почему я не влюбилась в тебя?
– Потому что, – усмехнулся Леви, – Коула ты увидела раньше. Иначе у него не было бы ни одного шанса!
22
– Ну ладно, в следующий раз мы тебе покажем! – заверил Джош, запирая Вороного в стойло.
Стефани улыбнулась.
– Не хвались раньше времени. Зорька бегает очень быстро.
– Джош, бабушка только что вынула из духовки медовое печенье. – При звуках знакомого низкого голоса у Стефани дрогнуло сердце. – Если поторопишься, успеешь выпросить у нее штучку.
– Медовое печенье? – У Джоша загорелись глаза. – Бежим, Стефани! Спорим, я тебя обгоню!
– Беги один, Джош, мне надо поговорить со Стефани. И оставь нам хоть немножко!
Джош пулей вылетел из конюшни. Стефани нервно похлопала Зорьку по холке. Коул не замечал ее почти шесть недель, а теперь вдруг захотел поговорить. С чего бы это?
Коул потер усы. Он не знал, как начать разговор о том, что его мучило. Все эти недели его неотступно преследовали грустные глаза Стефани. Почему она грустит? Коул боялся, что знает причину.
– Что тебе нужно, Коул?
– Нам надо поговорить о том, что случилось в сторожке.
У Стефани сжалось горло, и она невольно прикрыла глаза. Память о той ночи сверкала в ее душе, словно драгоценный камень. При дневном свете он потеряет свой блеск.
Коул нерешительно откашлялся.
– Та ночь могла иметь последствия... – нерешительно начал Коул.
– Не волнуйся, – отрезала Стефани. – Никто ничего не подозревает. Твоя репутация, как и моя, чиста как стеклышко!
– Я не об этом. – Он досадливо вздохнул и решил зайти с другой стороны. – Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно.
– А ты... видишь ли, ты могла... а, черт! Ты не беременна? – Прямой вопрос был произнесен, и лицо Коула омрачилось.
Тихий вздох вырвался из груди Стефани. -Нет.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Через два дня после возвращения... словом, я точно не беременна.
Коул чувствовал страшное облегчение – и вместе с тем непонятную досаду.
– Слава Богу. Значит, жениться нам не обязательно.
Стефани отшатнулась, словно ее ударили.
Глаза ее потемнели от боли. У Коула отчаянно сжалось сердце.
– Я... я не то хотел сказать. Просто... мы же не знаем, кого и что ты оставила. – Он хотел рассказать ей о Джеймсе, – но слова застряли у него в горле. – Это было бы нечестно, – совсем смешавшись, закончил он.
– Я понимаю, что ты хотел сказать. Жаль, что ты не спросил меня раньше. – Она гордо выпрямилась и на негнущихся ногах пошла к дверям. – Столько времени волновался попусту.
– Стефани, погоди!
Но она лишь плотней запахнула пальто и вышла, не оглядываясь.
– А, ч-черт! – прорычал Коул и со всей силы треснул кулаком по мешку зерна. Вдруг ему послышался какой-то шум. Коул обернулся и всмотрелся в темный угол. От стены отделился Леви.
– Ты все слышал?
– Слышал. Похоже, вы со Стефани в сторожке играли не только в шахматы.
Лицо Коула потемнело.
– Я не хотел. Так получилось.
Проведя языком по краю бумажки, Леви заклеил сигарету и полез в карман за спичками.
– А как насчет мужа?
– Мужа, похоже, нет – по крайней мере, мужа в истинном смысле слова.
– Как так?
– Она была девушкой. – Коул сжал кулаки. – Можешь не говорить, что я мерзавец, сам знаю.
Леви прислонился к калитке стойла и спокойно следил глазами за плывущим по конюшне сигаретным дымом.
– Ты что – ее изнасиловал?
Коул опешил.
– Боже правый, конечно, нет! И ты мог подумать...
– Успокойся, я так и не думаю. Просто напоминаю, что она тоже этого хотела. Когда вы вернулись, она сияла от счастья и, кажется, не слишком оплакивала утраченную невинность. Верно?
– Верно.
– Она, должно быть, вспоминала об этой ночи с восторгом. И вдруг ты объявляешь, что это все глупая ошибка.
– Это не так.
– Звучало именно так. Теперь она небось забилась в укромный уголок и ревет в три ручья. – Он стряхнул пепел и взглянул на Коула. – Один из нас должен пойти к ней. Вообще-то ты: но, если не хочешь, пойду я.
Несколько секунд Коул свирепо смотрел на брата, затем повернулся на каблуках и вышел. Леви усмехнулся. Что бы Коул ни выдумывал, ясно одно: к Стефани он неравнодушен. Леви затушил сигарету и отправился есть медовое печенье.
Стефани в полном отчаянии лежала ничком на кровати. Она прекрасно понимала, что не вправе делать Коула соучастником своего преступления. Зачем она нашла эти проклятые деньги? Вбежав в спальню, Коул увидел, что ее плечи содрогаются от рыданий.
– Боже, Стеф! – воскликнул он и сжал ее в объятиях. – Я совсем, совсем не хотел тебя обидеть. Я просто обрадовался, что тебе не придется больше страдать из-за меня.
– Я не страдала, – глухо ответила она, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Еще нет: но, может быть, настанет время, и ты возненавидишь меня за это. – Он крепче прижал ее к себе. – Мне следовало попросить прощения, но все не мог себя заставить.
Она вырвалась и сердито взглянула на него.
– Это была лучшая ночь в моей жизни. Если ты только попробуешь просить прощения – клянусь, я... Я вобью извинения тебе в глотку! – вспомнила она самую страшную угрозу Джоша.
– Я тоже не могу забыть эту ночь. – Коул улыбнулся и стер с ее щеки последнюю слезу. – Если не это, то что же тебя огорчает?
Секунду она молча смотрела на него, потом опустила глаза.
– Я хочу, чтобы мы по-прежнему были друзьями.
– Вот те на! – Коул был и вправду ошарашен. – А разве мы не друзья?
– Ты совсем со мной не разговариваешь. – Стефани упорно рассматривала пуговицу у него на рубашке. – Даже в шахматы не играешь.
Он поднял ее голову за подбородок.
– Стеф, как только я тебя вижу, мне страшно хочется тебя поцеловать. И не только поцеловать... А такие отношения продолжать нельзя.
– Я просто хочу, чтобы ты... чтобы ты ко мне хорошо относился.
