Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
Кордия встала, но, вместо того чтобы поторапливаться, как требовала компаньонка, посмотрела на Эмелайн.
— Я..
Эмелайн покачала головой и посмотрела девушке прямо в глаза. Эти глаза говорили, что Кордия напугана и тоже хочет уехать. Но в то же время она храбрилась. Она готова была остаться, если Эмелайн так решит.
— Возможно, что это лучше всего, — сказала Эмелайн, успокаивающе погладив Кордию по плечу. — Ханна и Тернеры тоже могут поехать, если захотят, на Кавендиш-сквер. Они будут жить там до тех пор, пока власти не найдут Вернона Брофтона, а потом смогут вернуться обратно.
Никто не заметил, что Эмелайн не включила собственное имя в кавалькаду отправляющихся на Кавендиш-сквер. Но как она могла? Эмелайн не имела права распоряжаться Лайамом Уиткомбом.
Она вспомнила одно замечание леди Фебы. Что Эмелайн, дескать, «вешается» на Лайама. И она ухмыльнулась, решив, что никогда не будет этого делать. Очевидно, самое лучшее для нее — это вернуться туда, откуда она приехала, в Бартолсби. Но Эмелайн до сих пор не получила деньги и не могла купить себе билет. Если никакой другой возможности не будет, она попросит Лайама. Пусть он отправит ее домой в своей карете.
Он, конечно, будет уговаривать ее остаться. Просто от хорошего воспитания он попытается ее убедить, что она желанная гостья. Но Эмелайн не нужны все эти игры в хорошие манеры. Ей нужна его любовь! И чтобы обязательно вся — до последней капли!
Эмелайн могла признаться теперь сама себе… теперь, когда времени уже нет! Она любит его и хочет ответной любви. Не короткой, в несколько мгновений, а навсегда. На меньшее она была не согласна.
А все эти слова о страсти ради только самой страсти были просто слова. Но Эмелайн по-прежнему хотела страсти, зная, что Лайам может дать ей то, что она хочет. Она также поняла, что эта страсть кипит в ней только потому, что она любит его. Любит всей душой. Неважно, что он первый жених, а она деревенская девушка. Эмелайн отдала ему свою любовь, и уже навсегда. Неважно, как это случилось. Они встретились, и она полюбила его. Но она знала, что его чувства к ней просто дружеские, и не могла поверить, что сможет находиться с ним под одной крышей.
Ей оставалось только одно — вернуться в Бартолсби. С этой мыслью она вышла из комнаты, оставив Кордию и миссис Пратт собирать вещи. Эмелайн пошла к себе в спальню, чтобы собрать свои. К сожалению, эта работа не заняла много времени и сил, поэтому Эмелайн по-прежнему думала только о Лайаме и о любви.
Остаток ночи Эмелайн провела, сидя в кресле, которое подвинула к окну. Эмелайн укуталась в теплую шаль, доставшуюся ей от матери, прислонилась головой к прохладному стеклу и смотрела на небо. Один раз она загадала желание, глядя на особенно яркую звезду, но, будучи взрослой женщиной двадцати семи лет, Эмелайн не должна была верить в подобные чудеса и потому не обманывала себя. Вряд ли ее желание исполнится. Под утро небо из темно-синего стало серым, а из серого — розовым. И Эмелайн к тому времени решила окончательно, что она будет делать. Она верила в правильность своего решения. Если небеса велят так поступать, то не следует им противоречить. Итак, сначала она выслушает то, что скажет Лайам. Затем, если ее помощь в деле поимки Вернона Брофтона не понадобится, Эмелайн попросит Лайама отвезти ее домой в Уилтшир. Она будет наблюдать за Лайамом очень внимательно, когда станет ему это говорить.
Если он вежливо поклонится и даст ей свою карету, Эмелайн будет все точно знать о себе. Но если — и она молилась и одновременно скрещивала пальцы, — если он намекнет, что желает видеть ее чаще, что существует надежда на совместное будущее…
Только тогда она останется.
Довольная таким планом, Эмелайн встала и поспешно надела одно из своих новых платьев, желая выглядеть великолепно. Ведь уже скоро должен был прийти Лайам.
Это новое платье было бледно-фисташкового цвета, с белым кружевным воротничком — просто великолепное. Фантастический зеленоватый оттенок делал ее такой же юной, как сама весна. К сожалению, все эти старания были напрасны, Тернер вернулся не в карете Лайама, а в наемном экипаже.
— Его светлости нет дома, — сообщил дворецкий, расстроенный не меньше, чем она. — Он уехал примерно час назад. Предвидятся какие-то большие перемены в маленькой деревушке недалеко от Мэртона. Лорд Сеймур уехал в своем «берлине». Как сказал слуга, чтобы придать торжественности моменту.
Эмелайн опустилась на бежевую кушетку, неожиданно очень уставшая. Бессонная ночь все-таки сказывалась.
— Прошлым вечером лорд Сеймур говорил, что он уезжает на несколько дней, но я не думала, что он выедет еще до рассвета.
Она закрыла глаза и приложила пальцы к вискам. «Если бы я послала Тернера ночью, вместо того чтобы слушать советы его жены…»
Если… Что теперь если!
И надо все сначала. Надо придумать срочно новый план! Хотя Эмелайн не могла сейчас думать ни о чем. Голова раскалывалась, как будто малюсенькие плотники старательно работали там, возводя преграды на пути ускользающих мыслей.
— Его слуга хоть и не джентльмен, но все равно настоящий джентльмен, — продолжал Тернер. — И такой любезный…
— Харви? — спросила Эмелайн, открыв сразу глаза. Она вспомнила дружелюбного ординарца. — Э, он не поехал вместе с лордом Сеймуром?
— Нет, миледи. Мистер Харви поедет следом за ним в коляске. Так что, когда я сказал, что для лорда Сеймура есть важное сообщение, мистер Харви согласился передать записку лично в руки своего хозяина, прямо после церемонии.
Стук в висках прекратился. Эмелайн села прямо, снова способная соображать.
— Это хорошо, Тернер! Возможно, что в этом наше спасение. — И она спросила: — А далеко эта деревня?
— Не знаю, миледи. Но до Мэртона ехать около двух часов. Все зависит от дороги и от погоды, конечно.
Эмелайн стала высчитывать, сколько часов понадобится, чтобы съездить туда и обратно, да плюс время, необходимое на церемонию.
На лестнице послышался шум, означавший, что миссис Пратт, Кордия и ее служанка идут сюда.
— Где лорд Сеймур? — спросила компаньонка, быстро оглядывая комнату. — Почему его нет? Вы послали ему записку? — Не ожидая ответа, леди продолжала срывающимся голосом: — Как это легкомысленно с вашей стороны! И как нам быть без джентльмена? И кто подскажет, что нам делать?
— Успокойтесь! — сказала Эмелайн. Но сама она столь же страстно желала увидеть этого рыцаря в сияющих доспехах.
— Я не в состоянии думать, когда вы кричите как глупая гусыня, — добавила резко Эмелайн.
Перепуганная леди замолчала от неожиданности, вытащила носовой платок и, всхлипывая, забормотала, что все они могут считать себя счастливыми, если их не убьют за обедом.
