Анна Грейси - Похищенная принцесса
– Из чего она состоит, вам известно?
Гэйб пожал плечами:
– Я не вполне уверен, но думаю, что там присутствуют гидрастис, подорожник и зверобой, а также корень окопника. Миссис Барроу имела обыкновение посылать нас собирать травы, когда я был мальчиком. Эти знания очень пригодились мне во время войны.
Осторожно и нежно она смазывала мазью ободранную кожу. Прохладная мазь, нагревавшаяся под ладонью Калли, впитывалась в его тело, растекаясь по неровностям спины.
– Расскажите мне о Тибби, – через некоторое время сказал Гэбриэл. – Полагаю, что у вас с нею более близкие взаимоотношения, чем бывает у большинства женщин с их старыми гувернантками.
– Да, Тибби – замечательный человек. Во многих отношениях она была для меня матерью. Мой папá был очень… он очень привередливо относился к моему образованию. Он вынашивал планы о блестящем браке для меня.
– И он в этом преуспел.
– Да.
Калли окунула палец в горшочек и зачерпнула ещё мази. Она отказывалась думать о своем удачном блестящем замужестве. Она испытывала необъяснимый комфорт, массируя и растирая крепкое тёплое тело.
– Как же это случилось?
– Первоначальный план папá состоял в том, чтобы я вышла замуж за принца-регента. Но тот женился на принцессе Каролине Брансвик, когда я была ещё маленькой девочкой, поэтому папá был вынужден обратить свой взор на европейские дворы в поисках подходящего для меня мужа. Он отправился в турне к различным европейским дворам, оставив меня в Англии с Тибби – расти и получать образование.
– Он оставил вас? Почему? И что вы почувствовали при этом?
Калли задумалась, продолжая растирать крепкие мускулы его спины:
– Полагаю, он думал, что заранее сможет договориться о лучшем для меня браке.
То, какой она стала, явилось сокрушительным ударом для ее папá. Он не делал тайны из своего разочарования от того, что внешностью Калли пошла в его родственников, а не в высоких спокойных блондинок, какими были женщины в роду её матери. Будь Калли красавицей, она могла бы выйти замуж за представителя одной из великих королевских династий, а не за принца небольшого малоизвестного княжества.
– Я не возражала против того, чтобы остаться, – сказала она. – В некотором смысле, это было облегчением.
– О боже, но почему?
– Мне никогда не удавалось сделать что-то, что доставило бы радость моему папá. Я была источником его постоянного раздражения. В самом деле – во мне не видно ни капли королевской крови. Я невысокая, полная, моё лицо слишком круглое с непримечательным курносым носом. И в моём характере тоже слишком много изъянов.
– Например, каких?
– О, я – любительница поспорить, упрямая…
– Я это заметил.
Она шлёпнула пригоршню холодной мази ему на спину.
Гэйб тихонько рассмеялся:
– Знаю-знаю, я сам напросился.
– И я не могу притвориться, что интересуюсь важными вещами.
– И что же подразумевалось под важными вещами?
– О, ну знаете, такими как этикет, дипломатия, различные женские добродетели… я имею в виду, например, беседа на тему: «В чём смысл вышивки?» – Калли закатила глаза. – Дворец был полон разнообразных предметов, украшенных отличной вышивкой: диванные подушки, портьеры, ширмы и тому подобное, поэтому не имелось никакой нужды вышивать что-либо ещё. Но нет, я должна была вышивать.
– Значит, вы ненавидите шитьё.
– Нет, мне до некоторой степени нравиться шить, просто я предпочитаю делать что-то полезное. Но принцесса не должна делать ничего полезного. Или интересного, – она криво усмехнулась, думая об этом. – Не знаю, кто был более разочарован мною – папá или Руперт?
Счастливейшим временем в её жизни было время, когда она жила с Тибби, подумала Калли, не считая, конечно, рождения Ники. Тибби никогда не требовала, чтобы Кали менялась. Она нравилась Тибби такой, какой была. И Тибби интересовалась самыми различными вещами, которые другие могли бы счесть неподобающими, и она поощряла Калли быть такой же.
Спасение Ники было той самой причиной, из-за которой Калли сбежала из Зиндарии, но к Тибби она отправилась не только ради сына, но и ради себя. Она тоже надеялась начать новую жизнь. Жизнь, в которой они с сыном не будут подвергаться постоянной критике.
Тибби всегда хотелось иметь ребёнка. Калли знала об этом. Так же, как она имела обыкновение в глубине души притворяться, что Тибби – её мать, так и Тибби притворялась, что Калли – её дочь.
А теперь граф Антон разрушил и эту мечту. Она никогда не смогла бы вернуться жить к Тибби теперь, когда графу Антону стало известно, где её дом. Калли надавила сильнее.
Гэйб выгнул спину в чувственном удовольствии, которое он испытывал и задумался о том, что Калли рассказала ему.
– Таким образом, в то время как Наполеон пытался поглотить всю Европу, ваш папá устроил большое турне и опрашивал потенциальных зятьёв королевской крови? Разве Бони не стеснял его перемещения?
– Ну, конечно же, да. Наполеон продолжал отнимать власть у королевских домов Европы и делать своих родственников королями и королевами. Папа был в ярости из-за этого. Как известно, Наполеон не может похвастаться происхождением. Он не принадлежал к высшему обществу. И его завоевания лишили меня нескольких неплохих возможностей, поэтому папá был вынужден искать дальше за границей. Он находил все это ужасно неудобным.
Гэйб что-то бессвязно пробормотал, услышав такую оригинальную точку зрения на завоевание Европы. Он почти сожалел, что ему не довелось встретиться с папá.
– Папá испытал облегчение, когда он договорился обо мне с принцем Рупертом. Руперта не интересовали внешность и состояние – только родословная. Семья моей мамы была бедной, но очень знатной. Руперт относился к родословной очень серьёзно… Он был коннозаводчиком.
У Гэйба вырвался смешок:
– Романтичный парень, я так понимаю.
Калли внезапно замерла.
– Нет, он не был романтичным, – тихо сказала она и через мгновение продолжила втирать мазь.
Он явно затронул больную тему. Гэйб обернулся, чтобы взглянуть на принцессу. Опустив голову, она размазывала холодную мазь и продолжала массировать, избегая его взгляда.
Гэйб знал не так уж много молодых девиц, но для всех тех, с кем он был знаком, замужество с загадочным иностранным принцем было бы вершиной их девических мечтаний.
Что-то заставило его спросить:
– Сколько лет вам было, когда вы вышли за него?
Калли пожала плечами, избегая встречаться с его глазами:
– Почти шестнадцать.
