Шеннон Дрейк - Фрейлина
Был ли это упрек?
Она заставила себя улыбнуться.
— На этом острове никогда не бывает сражений. А благодаря солдатам моего дяди и тем, которых вы оставили в моем распоряжении, здесь, осмелюсь сказать, безопасно, как в раю.
Может быть, ей не нужно было говорить про рай: выражение глаз Рована стало жестче.
К удивлению Гвинет, Энгус мгновенно встал на ее защиту:
— Леди Гвинет знает, что люди служат своему лорду усердней, если те, кто управляет их работой, знают ее так же хорошо, как они сами. Сегодня я попросил ее сопровождать наших пастухов в поля.
Гвинет поблагодарила его быстрой улыбкой. Энгус улыбнулся в ответ, и это приятно поразило ее.
Какие бы другие ошибки она ни сделала за то время, что прожила здесь, дядя явно одобрял ее поведение в это время.
— Возможно, это так, по леди нужно время для подготовки к тому, чтобы путешествовать в соответствующем ее положению виде, — сказал Рован.
— В самом деле? — Она не удержалась и изогнула бровь в ответ на его иронию. — Здесь дикий край, вы это хорошо знаете, лорд Рован. Я в состоянии ехать по нему в любой одежде.
— В таком виде вы, конечно, хороши для себя самой. Но боюсь, что королева, которая любит наряды и пышные зрелища, будет очень разочарована.
— Королева? — пробормотала Гвинет.
— Да.
Наморщив лоб, она внимательно вгляделась в Рована, потом спросила:
— Разве мы не едем в Англию?
— Едем, но не сразу. Мария решила, что сейчас ей как раз пора побывать в горном краю, поэтому…
Гвинет повернулась к Энгусу:
— Дядя, может быть, вы будете добры распорядиться, чтобы нашим гостям принесли поесть? Я скоро буду готова для поездки верхом.
Сказав это, она поспешила вверх по лестнице — в комнаты. Она хотела быть готовой как можно скорее, потому что не желала, чтобы Рован пробыл здесь долго. Она боялась, что он будет придираться к недостаткам ее родного дома — и ей очень не хотелось этого, особенно теперь, когда она так полюбила этот дом.
Энгус нахмурился и пристально посмотрел на Рована поверх большой кружки пива.
— У королевы спор с лордом Хантли? — Энгус покачал головой. — Он же теперь католик, верно? Он всегда поворачивал туда, куда дует ветер, делал все, что угодно, лишь бы его земли разрастались. Он и сам почти король. У него власти немногим меньше, чем у королевы. Из-за чего же они не поладили? Можно было ожидать, что он объединится с ней — с правительницей-католичкой.
Рован глубоко вздохнул, ища наилучший способ быстро объяснить положение дел.
— Королева ясно показала, что не желает навязывать народу свою веру, а хочет только спокойно сама исповедовать ее, как это делают другие. Она не встает ни на чью сторону, но останется верна себе. Ситуация осложняется еще одним обстоятельством. Джон Гордон, сын Джорджа Гордона, четвертого графа Хантли, тяжело ранил на дуэли лорда Огилви, и теперь лорд Хантли отказался выдать своего сына суду. Он ведет себя так, словно оттого, что он католик, закон для него не существует. Кроме того, говорят, что он считает своего сына подходящим женихом для королевы, и это тоже не нравится ее величеству. Вначале королева собиралась съездить на север, чтобы полюбоваться этими местами и поохотиться. Но теперь дело приняло совершенно другой оборот.
Энгус Маклауд покачал головой:
— Это опасная поездка. Лорд Хантли может созвать много тысяч бойцов.
Рован услышал звук шагов, поднял взгляд — и поднялся. Политика мгновенно перестала его интересовать: в зал вернулась Гвинет.
Теперь она была одета для поездки: бархатная юбка сочного зеленого цвета, корсаж затянут как надо, шляпка надета с небрежным изяществом, волосы собраны в аккуратный пучок пониже шляпки. И конечно, леди Маклауд была образцом чистоты. Она была…
Изумительной. Это был праздник для глаз и чувств.
Но не менее изумительной она была и всего несколько минут назад, когда так легко и плавно вошла сюда в первый раз, с ярким румянцем на щеках, босоногая, хрупкая.
Рован поймал себя на мысли, что Гвинет — ведьма. Она входит комнату — и все головы поворачиваются к ней. Она смотрит на мужчину — и его мускулы напрягаются. Она…
Она так похожа на Кэтрин в очень многих отношениях—и так не похожа на нее в другом. Она легко вступает в спор, так страстно борется за любое дело, которое выбирает. Упрямство у нее величиной со всю Шотландию. Язык острый, как у осы, и она готова пустить его в ход при малейшем намеке на критику.
Нет, она, конечно, не ведьма. Он не верит в глупость, которую многие его ученые современники считают непогрешимой истиной. Она просто молода, красива и наделена обаянием, которое манит и соблазняет. И почему-то она с той минуты, как они встретились, решила быть ему врагом.
А он…
Но, кроме этого, было еще одно чувство, которого он не мог вынести. Что-то, имевшее отношение к страшной душевной муке, которую он испытал, когда Кэтрин отвернулась от него.
Рован выпрямился и сказал, обращаясь к Энгусу, но глядя на Гвинет:
— Королева намерена присвоить своему брату, лорду Джеймсу, титул графа Меррей. Лорд Хантли до сих пор вел себя так, словно земли и доходы графства Меррей принадлежат ему, а теперь королева отбирает их у него.
Энгус в этот момент заметил появление Гвинет и тоже встал. Но вдруг застонал, опустил голову и прошептал:
— Опять война.
— Будем молиться, чтобы ее не было. Может быть, королева и Хантли придут к соглашению.
Энгус скептически приподнял одну бровь, а потом нахмурился и произнес:
— Я не могу позволить моей племяннице сопровождать вас в этой поездке. Это опасно.
Гвинет бросилась вперед:
— Дядя Энгус, пожалуйста! Королева просит, чтобы я там была. Вы думаете, королева отправилась бы в путь, если бы ехать было опасно? Если появится какая-нибудь угроза, она может созвать тысячи лучников и всадников. Она — королева, — напомнила Гвинет дяде.
Энгус вздохнул.
— Мне поручено заботиться о безопасности вашей племянницы, Энгус, — промолвил Рован. — Вы должны знать, сэр, что я и мои люди скорее умрем, чем позволим причинить ей какой-либо вред.
Энгус, по-прежнему хмурясь, повернулся к Гвинет:
— Ты будешь слушаться каждого слова, которое скажет лорд Рован?
Гвинет медлила, явно не решаясь ответить «да».
— Гвинет! — настаивал Энгус.
— Буду, если королева не прикажет иначе, — сказала она наконец.
Рован, улыбаясь, наклонил голову. Хотя Гвинет и была владелицей этой земли, Энгус долго управлял поместьем, и она знала, что ей нужна поддержка дяди во всех делах, которые касаются ее будущего, когда она находится в пределах его влияния.
