Элизабет Лоупас - Блеск и коварство Медичи

— Плевала я на свою репутацию, — бросила Дианора и сделала грубый жест рукой.

Кьяра выставила таз за дверь, чтобы его забрала служанка, и подошла к шкафу за чистыми полотенцами.

— У меня появилась идея, — сказала она вдруг. — Карнавал — это, конечно, хорошо, но сразу после него начинается Великий пост. А что если в Пепельную среду[52] мы все вместе пойдем на мессу в город и, посыпав голову пеплом, будем собирать подаяние для помощи бедным? Все это увидят и начнут восторгаться вашим благочестием. И заодно деньги на богоугодное дело соберете.

Изабелла резко выпрямилась, вся обратившись в слух. Глаза ее заблестели.

— Это будет настоящая пощечина для Бьянки Капелло с ее хвастливыми празднествами. Все начнут говорить о доброте и милосердии сестры и невестки великого герцога в противовес алчной вульгарности его любовницы.

Дианора расхохоталась, наверное, впервые за много дней.

— Какая чудесная идея! — воскликнула она. — Мы оденемся в самые простые платья. Хотя постойте, мы можем сшить себе специальные одежды, наподобие монашеских риз. У всех будут роскошные карнавальные костюмы, маски и украшения, а мы объявим, что решили пожертвовать своими нарядами и отдали деньги на благотворительность.

— Мы даже можем взять с собой собак. Изготовим им специальные ошейники, — предложила Изабелла и, наклонившись, потрепала рыжую голову Рины. Возле ее ног лежала еще одна собака той же породы. Это был тоже подарок от великой герцогини, но на этот раз — Дианоре. У собаки была длинная замысловатая кличка — имя какой-то лесной нимфы, связанной с богиней Дианой. Дианора для краткости звала ее Леей.

Женщины принялись наперебой обсуждать эту идею и строить планы — один хитроумнее другого. Напрасно Кьяра ждала, что в какой-то момент они вспомнят о ней и включат в свои планы.

В целом жизнь при дворе уже потеряла для Кьяры былое очарование. Изабелла и Дианора, великий герцог и магистр Руанно, и даже великая герцогиня, несмотря на свою доброту и набожность, — все они имели свои изъяны. Подобно тому, как на статуях святых в церкви нет-нет да и найдется место, где облупилась краска или стерлась позолота. Бесспорно, Изабелла была красивой, по крайней мере, в годы своей блистательной юности. Она порой даже проявляла доброту и сердечность. Но вместе с тем это была эгоистичная, сладострастная, раздражительная и ленивая особа, вечно оказывавшаяся в центре всевозможных интриг, которых можно было легко избежать.

«Я могла бы стать ее подругой, — подумала Кьяра, — если бы она сама того захотела. Но она мне друг только по настроению, когда больше никого рядом нет. Никого из ее круга».

За все это время Кьяра успела понять, что магистр Руанно в значительной степени привязан к Изабелле и готов ее защищать, но он не был ее любовником. Вернее, был, но много лет назад, когда только приехал во Флоренцию в свите великой герцогини. Интересно, что он делал в Австрии? Он так мало рассказывает о своем прошлом… Кстати, знает ли магистр Руанно о том, что великий герцог приказал понемногу травить свою сестру и невестку? Скорее всего, знает. Это, наверное, какой-то очень незаметный яд, от которого Изабелле и Дианоре должно постепенно становиться все хуже и хуже с тем, чтобы, когда они умрут, это было похоже на обычную болезнь.

— Кьяра!

Девушка вздрогнула от неожиданности. Дианора пристально смотрела на нее, нахмурив брови, а Изабелла улыбалась своей приятной, но отнюдь не теплой улыбкой. Кьяра мысленно называла это выражение лица как, мол, «посмотрите на меня — я центр вселенной». В нем читалась искренняя уверенность донны Изабеллы в том, что все и вся, включая солнце, планеты и звезды, вращаются только вокруг нее. Что ж, в этом не было ее большой вины. Ей с самого детства внушали подобные мысли. И не ей одной, а всем Медичи.

— Кьяра, — повторила Дианора бесстрастным и немного капризным тоном, каким обычно обращалась к простым служанкам. — Мы тут решили, что пора перекусить. Сбегай на кухню и принеси немного хлеба, фруктов, сыра и вина.

— Может, не стоит брать вино на кухне? — спросила Кьяра. — Если хотите, я могу сходить в город и купить там новую бутылку.

— Делай, что тебе говорят, — сказала Дианора и посадила Лею к себе на колени. — Не заставляй нас ждать.

Глава 18

Был последний день карнавала перед самым началом Великого поста. Днем состоялся шикарный банкет, а вечером намечался грандиозный костюмированный бал. Великий герцог в компании Бьянки Капелло вышел из палаццо Питти в огромный прекрасный сад, который, начинаясь с тыльного фасада дворца, простирался вплоть до городской стены. Было холодно и сыро, а воздух подернут туманной пеленой. Издалека доносились залпы фейерверков.

— Оставьте нас наедине, — сказал он сопровождавшим их придворным. — Мы с госпожой Бьянкой желаем прогуляться в одиночестве.

Придворные дамы и господа удалились, втайне радуясь тому, что вместо сомнительного удовольствия от зимней прогулки в саду их ждет теплый огонь и чаша сладкого горячего вина со специями. Бьянка Капелло поплотнее закуталась в свою мантию из стеганого темно-зеленого бархата, расшитого золотом и жемчугом. Мантия была оторочена блестящим куньим мехом и держалась на золотых застежках в виде куньих головок. Считалось, что мех куницы увеличивает способность женщин к деторождению. Великий герцог знал, что на протяжении всех этих девяти лет бесплодия Бьянка каждый вечер молится о том, чтобы подарить ему сына.

Вопрос о наследнике стоял ребром. Нужно было срочно, любыми способами, завести ребенка мужского пола и навсегда заглушить молву о том, что великий герцог не в состоянии зачать сына.

— Летом мы устроим здесь представление, — сказал великий герцог, когда они проходили мимо чаши амфитеатра. — Я очень рад тому, как вы, моя прекрасная госпожа, справились с организацией карнавала, и особенно с устройством вашего персонального приема. Вы постарались на славу — об этом все говорят.

— Благодарю, мой господин, — ответила Бьянка своим обычным низким голосом с легким венецианским акцентом. Она держалась прямо, с гордо поднятой головой, как подобает знатной даме. Великому герцогу было угодно позволить ей насладиться минутой триумфа. Что ж, пусть будет так. Стоит ему приказать — и она снова станет его прежней Биа.

— Есть причина, по которой я позволил себе так открыто заявить всем о том, что вы моя возлюбленная и первая дама двора.

Он видел, что его слова заинтриговали ее и пробудили в ней любопытство.