Айрис Джоансен - Полночный воин (Хранительница сокровищ)
Бринн испуганно посмотрела на него.
— Мне не положено. Рабыня не смеет сидеть за одним столом со знатью.
— Смеет, если ее хозяину так угодно. — Гейдж пробежал взглядом по ее фигуре. — И возьми какое-нибудь платье у леди Эдвины. Меня тошнит от твоих лохмотьев.
— Я не могу оставить…
— Хочешь, чтобы леди Эдвина расстраивалась, видя, как я выволакиваю тебя из ее спальни?
— Зачем все это? — с отчаянием спросила она. — К чему?
— С тебя довольно того, что я просто так хочу, — отвернулся он. — А я не потерплю отказа. Увидимся в главном зале.
7
— Где Алиса? — спросила Бринн, войдя в комнату Эдвины. — Я велела ей ухаживать за вами обоими.
— Я послал ее приготовить бульон для леди Эдвины, — ответил Малик. — Мне не хотелось, чтобы ты накормила ее одним из своих очередных супов.
— Как она? — Бринн внимательно оглядела Эдвину. После мытья ее кожа и волосы блестели. — Она не просыпалась?
— Два раза, — улыбнулся Малик. — В первый — после твоего ухода, во второй — когда Алиса мыла ее. — Он поморщился. — Она заставила Алису натянуть между нами занавес, чтобы я не смущал ее.
— Но я ничего не вижу.
Малик злорадно усмехнулся:
— Я сорвал его, как только она снова заснула. Я не желаю, чтобы меня лишали возможности видеть такое чудо. Как ужасно все время оставаться в постели! Неужели я не заслуживаю хоть маленькой награды?
— Если ждешь ее от Эдвины, то нет. У несчастной женщины уже почти все отняли.
Улыбка сошла с лица Малика.
— Бедняжка. Только в замке Редферна могут обидеть столь беззащитное существо.
Бринн вспомнила о недавнем на удивление мощном всплеске воли Эдвины в жалкой пристройке к конюшне.
— Может, она не так уж и беззащитна, как тебе кажется. — Обойдя кровать, она проверила повязку на ране Малика: ее сменили. Похоже, Алиса не покривила душой, пообещав хорошей работой заслужить прощение. — В мире редко встретишь добро, но в том, что произошло с Эдвиной, виноват ее муж.
— Тогда этот муж должен гореть в аду, — шутливо заметил Малик. — А я помогу ему туда попасть при первой же возможности. — Он перевел взгляд на Бринн. — Если Гейдж не лишит меня такого удовольствия прежде, чем я смогу ходить. Но не исключено, что он его скорее препроводит туда, если заметит твою привязанность к Ричарду.
— Кроме презрения и ненависти за Эдвину, у меня никаких чувств нет к этому чудовищу. — Она снова посмотрела на спящую женщину. — Разве я могла позволить себе такое?
Малик согласно кивнул.
— Мне это тоже казалось невероятным. Ты ведь рвалась сюда из-за Эдвины, а не из-за хозяина.
— Я считала, что нужна ей, — подтвердила Бринн.
— Конечно. — Малик не сомневался.
— Может быть. — Поговорив с Эдвиной, Бринн уже не была так уверена в собственной незаменимости. Она подошла к резному дубовому сундуку, стоявшему под окном, и открыла крышку. — Сегодня мне приказано явиться к ужину в главный зал. Я вернусь, как только смогу.
Он покачал головой:
— Гейдж захочет видеть тебя в своей постели.
— Придется ему поумерить свой пыл. У меня есть другие обязанности.
Малик вздохнул:
— Нет, Бринн. Я видел лицо Гейджа, когда ты торопливо пошла за Делмасом. Ты ходишь по лезвию ножа, если тебе дорога жизнь твоего мужа.
Страх охватил ее.
— Ты и вправду думаешь, что он мог бы убить человека из-за подобного пустяка?
— Я видел его лицо, — повторил Малик.
— Не могу понять, как мужчины могут отнять жизнь у другого и спокойно жить? Разве им не ясно, что чернота губит их души? — взволнованно говорила Бринн, роясь в сундуке в поисках платья. — Меня он пугает.
— Думаю, сейчас он сам не вполне сознает, что с ним, — спокойно ответил Малик. — И от этого твое положение становится еще опаснее. С детства Хардраада воспитывал его на крови и насилии, учил брать все, что нравится, и сметать преграды на своем пути. Позже Гейдж приобщился к музыке, поэзии, красоте, но ему недолго вспомнить и уроки своего отца.
Разбой, кровь и мрачная тень Хардраады замаячили у Гейджа на горизонте.
— Не возвращайся к нам сегодня ночью, Бринн. Успокой его. Дай ему, что он просит, — улыбнулся Малик. — Не думаю, что тебе так уж это неприятно.
Малик даже и представить себе не может, как Бринн сердцем прикипает к Гейджу. Незримые узы между ними становились прочнее, и даже часы разлуки — ощутимее.
Она уже ловила себя на мысли, что тоскует по нему. Выбрав платье густого винно-красного цвета, Бринн закрыла сундук и поспешила прочь. В дверях она задержалась.
— Пришли Алису за мной в главный зал, если Эдвине станет хуже.
— Не волнуйся. Я присмотрю за ней.
В его словах звучало столько нежной ласки, что она невольно внимательно взглянула на него. Малик смотрел на Эдвину с нескрываемой заботой и любовью. У Бринн сладко заныло сердце. Как хотелось бы, отбросив все заботы, укрыться под чьим-нибудь сильным крылом! Впрочем, о чем она? Она не птенчик и не допустит, чтобы кто-нибудь опекал ее.
Может, немножко теплоты не так уж и плохо…
— За собой смотри! — сурово сказала она Малику и закрыла дверь.
Огонь ярко пылал в камине, где на вертеле медленно жарился дикий кабан. Неподалеку молодой музыкант наигрывал на струнном инструменте. За высоким столом слышался громкий смех.
Бринн в нерешительности остановилась у сводчатого входа в главный зал. Что ей делать? Для нее нет места. Лорд Ричард, похоже, пригласил на праздник всех своих вассалов с их женами.
Она узнала только немногих — Эдмонда Дэнвортского с супругой Джоан, белокурого Сирила Монтбора и его сына, Герберта Кенмала.
— Входи. — Ричард, увидев ее, встал из-за длинного стола на помост и протянул ей руку. — Я никогда еще не видел тебя такой привлекательной. — Ослепительная улыбка озарила его лицо. — Садись рядом со мной, Бринн.
За столом мгновенно наступила тишина. Все смотрели на нее. Мужчины с нескрываемым интересом, их спутницы — с явным презрением.
— Она сядет со мной, — раздался голос Гейджа у нее за спиной. Взяв Бринн за локоть, он быстро повел ее по застланному тростником полу к скамье. От его нежного и мягкого прикосновения она немного успокоилась и почувствовала себя несколько увереннее.
— Я, пожалуй, пойду, — шепнула она. — Мое место не здесь.
— Здесь! — так же тихо, но резко ответил он. — Ты умнее любого мужчины в этом зале и уж гораздо красивее всех женщин. — Он оглядел ее. — Особенно в этом платье. Спасибо… что надела его.
Она с недоверием посмотрела на него. Удивительно, но Бринн не могла припомнить, чтобы он прежде замечал ее одежду.
