Александра Хоукинз - Рассвет страсти
— Сними сорочку, — хрипло прошептал он.
Его просьба заставила ее сердце забиться еще быстрее. Изабелла видела, что ее тело реагирует на его близость: соски затвердели от первого поцелуя, и теперь чувствительная кожа терлась о ткань сорочки. Ей хотелось поднять руку и потереть грудь в попытке довести эту сладостную негу до пика.
— Если это не оскорбит ваш взор…
— Ни за что, — ответил он, делая над собой усилие, чтобы не уменьшить разделяющее их расстояние. — Я хочу видеть тебя всю полностью.
Изабелла сделала глубокий вдох, стянула сорочку через голову и уронила ее к своим босым ногам. Первым желанием было прикрыть грудь руками. Под голодным взглядом Вейна она залилась румянцем, опустившимся на ее шею и грудь.
— Бог ты мой, Изабелла, ты прекрасна! — произнес он, делая последний шаг к ней.
Он опустил голову и коснулся щекой ее волос. Его пальцы нащупали завязки панталон. Резкий рывок, и последний предмет одежды соскользнул с ее тела.
Изабелла задрожала, но это не имело никакого отношения к холоду. Она неловко обняла его за бедра и благодаря этому удержалась на ногах, потому что дрожь била ее все сильнее. Девушка подняла голову, и Вейн немедленно завладел ее губами.
Этот поцелуй был медленным и долгим. Она раскрыла губы, зная, что он не удовольствуется поверхностным касанием. Вейн застонал и всем телом прижался к ней. Восхитительное ощущение у нее в груди начало опускаться ниже, заставляя все острее чувствовать мужскую плоть, плотно прижатую к ее животу.
Отважная дама могла бы опустить брюки Вейна вниз, высвобождая член. Изабелла же только крепче обхватила его бедра, не решаясь сделать следующий шаг.
Вейн взял ситуацию в свои руки, положив конец ее нерешительности. В нем как будто лопнула туго натянутая пружина — он подхватил Изабеллу на руки и понес к кровати. Поцеловав девушку в губы, он осторожно опустил ее на простыни.
Не произнося ни слова, он спустил брюки вниз по узким бедрам и высвободил ноги. Изабелла, повернув голову, наблюдала за тем, как он раздевается. Когда она увидела торчащий между бедер Вейна член, то широко раскрыла глаза. Необыкновенно толстый, длинный и твердый жезл, казалось, рос у нее на глазах, освободившись наконец от сдерживающей его одежды.
Вейн повернулся к ней боком. Изабелла сомневалась, что он руководствуется соображениями скромности. Скорее всего, его скупые движения указывали на то, что он не хочет испугать ее тем, что ожидало впереди.
Изабелла сощурилась, ослепленная внезапной вспышкой молнии, за которой раскатисто пророкотал гром.
— Адская ночь, — пробормотал Вейн, оглядываясь в сторону окна. — Вряд ли кто-то поспешит к своим каретам и экипажам.
Он лег в постель, и, когда придвинулся к Изабелле, она ощутила бархатистое прикосновение его плоти к своему бедру.
Уперев руки по обе стороны ее головы, Вейн прошептал:
— В нашем распоряжении вся ночь, Изабелла.
А ты моя!
Вейн не произнес эти слова вслух. К утру Изабелла поймет, что такое его физические притязания. Каждое движение будет напоминать ей о том, что они делали на протяжении долгих ночных часов. На губах она будет ощущать его вкус, на ее коже останется его запах, а закрывая глаза, она будет видеть только его.
Он скользнул вниз, сжал губами ее левый сосок и начал посасывать этот нежный розовый бутон. Изабелла извивалась под ним.
— Такие сладкие груди, — прошептал Вейн. Он прижал губами мягкую кожу на правой груди и лизнул сосок. — Я с удовольствием открою для себя все твои секреты.
— У меня нет секретов, Вейн, — с трудом выдохнула Изабелла.
— В самом деле? — он улыбнулся, прижавшись губами к ее животу. — Хочешь, поспорим?
Его пальцы заскользили к треугольнику волос у нее между ног, и она шумно втянула ртом воздух.
— Поспорим?
— Я прирожденный игрок и спорщик, милая.
Вейн провел пальцами по щели, скрывающей складки ее женского естества, удовлетворенно отметив влагу, которую выделило ее тело, готовясь принять его в себя.
— Ха! Надо быть дурой, чтобы ввязаться в спор с профессиональным игроком.
— Деньги мне не нужны. — Во всяком случае, от тебя.
Ласки Вейна становились все глубже, подушечка его большого пальца закружила вокруг мягкого узелка в верхней части складки.
— Рискни, Изабелла. Если ты выиграешь, потребуешь от меня все, что захочешь. Все, чего захочет твоя душа.
— А если я проиграю? — с сомнением в голосе поинтересовалась она.
Изабелла даже не заметила, как раздвинула ноги, раскрываясь перед ним.
— Ты позволишь мне выиграть снова.
Ее тело затряслось в приступе неудержимого хохота.
— О, Вейн, — стонала она, пытаясь успокоиться и утирая слезы. — Похоже, проиграть мне просто не удастся.
— Надо быть дурой, чтобы мне отказать, — произнес он, проскальзывая пальцами в ее росистую ракушку. — А ты уже в первый день нашего знакомства доказала, что далеко не дура.
Вейн не предоставил ей возможности сформулировать остроумный ответ. Опершись локтем на матрац, он окутал ее ласками. Он теребил ее женские складки, кружа по ним пальцами и терзая неглубокими проникновениями, чтобы возбудить и подготовить к принятию его нетерпеливого члена.
Другой рукой он гладил ее волосы и ушко, в то время как его рот покусывал ее губы и медленно опускался все ниже, кончиком ловкого языка облизывая и щекоча горло, и наконец достиг ее прекрасных грудей. Затем он вернулся к ее припухшим губам, чтобы снова и снова повторить свое чувственное странствие, пока ее потребность в нем не сравнялась по силе с его собственным желанием.
Вейн еще никогда не желал женщину так, как Изабеллу.
Ее невинность должна была бы отпугнуть его от соблазнительной нимфы. Он не видел в лишении девственности особого достижения. К тому же у юных нимф обычно имелись отцы, готовые предоставить дерзкому джентльмену выбор между женитьбой и пулей в любую часть тела по выбору стреляющего.
Более мудрый джентльмен поискал бы удовольствий подоступнее и побезопаснее. Заведения наподобие «Золотой жемчужины» мадам Венны охотно предоставляли своим клиентам девственниц, хотя Вейн подозревал, что эти дамы теряли свою девственность бессчетное количество раз каждую неделю.
Его член должен был сморщиться от одной мысли о нетронутости Изабеллы, но он, подобно тяжелой дубинке, упрямо торчал между его ног. Чертова штуковина пульсировала, как больной зуб, и от каждого прикосновения к Изабелле его агония все усиливалась. Его пальцы утопали в ее возбуждении, а от аромата ее желания у него кружилась голова.
