Бертрис Смолл - Новая любовь Розамунды
— На французском, дорогая, только говори не очень быстро. И не пытайся ее обманывать. Она хозяйка большого поместья, которым управляет сама, и весьма успешно.
— Шотландка? — поинтересовалась Селестина.
— Англичанка, — ответил граф. — И твой отец должен был объяснить тебе, что я приехал сюда как частное лицо, чтобы повидаться со своим старым другом, герцогом Себастьяном. Ты ведь не будешь болтать обо мне, дорогая?
— У нас теперь имеется английский посол, — сообщила Селестина, следя за реакцией графа на свои слова.
— Знаю, — ответил он, — но Розамунда не такая знатная персона, чтобы ему было необходимо знать о ее прибытии. Она не имеет отношения к королевскому двору.
Селестина кивнула и, направившись к Розамунде, сказала по-французски:
— Мадам, я принесла с собой платье, которое вполне сгодится вам, во всяком случае, до тех пор, пока вы не обзаведетесь полным гардеробом!
— Спасибо, — ответила Розамунда. — Я могу на него взглянуть?
— Мария! Быстро! — окликнула портниха свою молоденькую помощницу.
Платье принесли и разложили на кресле. Оно было сшито из шелка цвета морской волны и украшено тонким кремовым кружевом.
— Цвет вполне подходящий, — заметила Селестина, — если учесть, что я не знала, как вы выглядите, мадам.
— Оно слишком простое, — заметил граф.
— Оно достаточно красивое, и Селестина не могла переводить зря материалы, украшая платье, на которое нет заказчика, Патрик, — возразила Розамунда и, с улыбкой взглянув на портниху, добавила: — Можно его примерить?
Селестина кивнула и просияла в ответ.
— Он сказал, что вы умная женщина, мадам. Вы угадали насчет платья.
— Вы не могли бы немного оживить вырез? — спросила Розамунда. — К примеру, пустить золотое шитье?
— Конечно, мадам. Платье только ждало, когда у него появится хозяйка. Я могу приготовить его уже завтра. Вы пока примерьте его, чтобы мы выяснили, где еще нужно подогнать. А кроме того, я принесла с собой образцы тканей, чтобы мадам могла сама выбрать все, что ей понравится, — продолжала щебетать Селестина.
— Я хотела бы выбрать ткани и для себя, и для графа, — заявила Розамунда и стала примерять лиф и юбку.
Селестина бойко тараторила по-итальянски, давая наставления своей молодой помощнице, вероятно, дочери.
— В талии придется немного убрать, Мария. И грудь у нее полнее, чем можно прикинуть на первый взгляд, судя по тонкой фигуре. Длина будет в самый раз. А вот с рукавами придется повозиться. У леди очень тонкая кость.
— Но она очень сильная, — вполголоса заметил граф, и Селестина наградила его широкой улыбкой:
— Да-да, Патрицио! Твое сердце полно любви, мой старый друг, и у меня на душе стало легче, когда я увидела, что ты снова счастлив. Когда ты покидал нас, твое бедное сердце было разбито. Но леди явно удалось его исцелить.
— Верно, — признался граф.
— О чем это вы говорите, Патрик? — не выдержала Розамунда. — Я не понимаю ни слова из вашей тарабарщины!
— Селестина гораздо свободнее изъясняется на итальянском, любовь моя. Она сказала, что ты исцелила мое разбитое сердце, и я с нею согласился, — ответил граф.
— Ты льстишь мне самым бессовестным образом, особенно если учесть все обстоятельства! — возмутилась Розамунда.
— Я скорее проведу с тобой всего один волшебный год, Розамунда, чем всю жизнь буду влачить жалкое существование возле любой другой женщины в этом мире. А теперь, милая, давай лучше займемся выбором тканей для наших будущих нарядов, — предложил Патрик.
Платье, сколотое в нужных местах, осторожно сняли с Розамунды.
Селестина щелкнула пальцами, и Мария послушно принесла в гостиную шелковое одеяние какого-то невероятного синего цвета.
— Вот, накиньте поверх вашей сорочки, — предложила портниха.
— Что это? — поразилась Розамунда.
— На том берегу моря, в тех краях, где правят турки, эту одежду носят постоянно. И называют кафтаном. По-моему, для того чтобы ходить по дому, он подойдет лучше, чем нижняя сорочка, мадам. А как вам нравится цвет? Цвет настоящей персидской бирюзы!
— Чудесно! — восхитилась Розамунда. — Спасибо, Селестина! Я с большим удовольствием буду носить этот… кафтан!
— Ну а теперь, — провозгласила портниха, — можно взглянуть и на ткани, которые я принесла для вас и Патрицио, мадам. Мария! Образцы тканей. Vite! Vite! Скорее!
Коллекция образцов оказалась на удивление богатой. Здесь были самые разные ткани каких угодно цветов и оттенков. Шелк, парча, легчайший бархат, тонкий батист и кружева.
— Как был бы рад Том увидеть все это богатство! — восторженно заметила Розамунда. — Он обладает таким тонким вкусом! Мне остается лишь надеяться на то, что я усвоила его уроки! — Она пощупала кусок парчи темно-зеленого цвета и добавила: — Это подошло бы мне. Селестина кивнула:
— А еще этот голубой шелк и рыжий бархат подходят по цвету к вашим чудесным волосам. А как насчет кремовой парчи с золотой нитью?
— Она очень красивая, — согласилась Розамунда, и портниха отложила образец в сторону. — Ох, какой чудесный оттенок лаванды!
Патрик снисходительно следил за тем, как женщины перебирают образцы тканей. Но тут Розамунда обратилась к нему, чтобы посоветоваться, какой цвет предпочел бы он для своего костюма.
— Поскольку я джентльмен, то предпочел бы более приглушенные тона, — ответил он.
Женщины переглянулись и продолжали выбирать ткани для будущих нарядов Розамунды и Патрика. На это ушло довольно много времени. Но вот все образцы были пересмотрены, и Селестина приказала своей помощнице навести порядок.
— Теперь мне осталось только снять мерку с Патрицио! — заявила она с лукавой улыбкой. — Подойдите сюда, милорд, и позвольте мне взглянуть, насколько вы выросли за эти годы. На вид вы совсем не изменились, но кто знает?
Она стала снимать с графа мерки, что-то бурча себе под нос и делая короткие пометки угольной палочкой на обрывке пергамента, предусмотрительно принесенном с собой. Обмерив графа, Селестина выпрямилась и сунула свои заметки в глубокий карман платья.
— Ты все еще стройный, на зависть любому мужчине, — удовлетворенно заметила она. — Завтра я принесу ваши наряды для первой примерки и ваше платье цвета морской волны, мадам. Мы украсим его вырез вышивкой, но только самой простой. — С этими словами Селестина развернулась и отправилась к себе в мастерскую.
— Для женщины ее комплекции Селестина на удивление проворна, — заметила Розамунда после того, как портниха ушла.
— Значит ли это, что ты больше не ревнуешь? — усмехаясь, спросил граф.
