Кёнигсбергские цветы - Ирина Михайловна Радова
Не раздумывая, я иду туда. Зачем? Мне и самой не понятно. Наверное, я как преступник, хочу вернуться на место преступления.
Внутри меня больше нет тревоги, только тихая радость и наслаждение моментом. И, тут на перекрёстке, на том же самом месте, я вижу её. Белый платок с зелёно – золотыми цветами, укрывает её голову, лицо, усыпанное морщинками и приветливая улыбка. И конечно же розы. Белые, с огромными ароматными бутонами.
От этой картины я впадаю в оцепенение и не могу пошевелиться. «Да что это со мной, это всего лишь старушка, продающая цветы. И никакого не имеет она отношения к моим видениям», – мысленно пытаюсь я сама себя успокоить. И, не раздумывая, ныряю в свой страх. Подхожу к ней, сама не понимая, что скажу и для чего мне это вообще. Старуха поднимает на меня свои голубые выцветшие глаза и протягивает букет из пяти роскошных белых цветов.
– Милая, это тебе. Всего двести пятьдесят рублей, – с улыбкой говорит она.
Ничего не отвечая ей, достаю кошелёк из сумочки и нахожу там названную сумму.
– Цветы – это не только красота в вазе. Это ещё и большая радость, – словно между делом произносит она. – Знаешь, как порой цветы зажигают глаза, и не только у женщин, но и у мужчин.
После этих слов она заливисто рассмеялась. Я улыбнулась ей в ответ:
– Спасибо, бабушка, но эти цветочки я покупаю для себя. Мужчинам я цветов не дарю.
– А я когда – то дарила. Как же давно это было. Словно в другой жизни. Каждую неделю я приносила мальчишке вот такой букет из пяти белах роз. И если бы ты только видела, какие у него были глаза, как святились они радостью, – после этих слов она хитро улыбнулась и посмотрела мне прямо в глаза, и я снова оцепенела, но теперь уже по – другому поводу.
Какие же у него глаза. Господи, почему же у него такие невероятные глаза? А когда я приношу ему розы, они становятся ещё красивее, словно радостный свет исходит от них, и я не могу ими налюбоваться. Я понимаю, что мои цветы – это единственное, что делает его жизнь радостнее. И не только его.
Когда я прихожу к ним, Марта и Ева оживают и начинают суетиться. Они всегда хлопочут вокруг меня, приглашая в дом, предлагая поочерёдно то чай, то яблоки. А однажды, специально для меня Марта купила какао. Это же такая роскошь. И конечно же для меня не секрет, что вся эта суета вокруг соседской русской девочки только из-за него. Просто теперь, когда я прихожу – он улыбается. Он, наконец, улыбается.
Примерно три раза в неделю, до рассвета солнца, чтобы никто меня не увидел, я украдкой пробираюсь к полуразрушенному дому моих немецких друзей. И едва открыв калитку, встречаю Гюнтера. Он всегда и неизменно на одном и том же месте. Каждое утро он встречает рассвет на крыльце своего дома. И, пожалуй, это единственный ритуал в его жизни, который соблюдается в любое время года и при любой погоде. Даже если на улице пасмурно и солнце вряд ли появится целый день, он всё равно его ждёт, зная, что где-то там за тучами оно взойдёт. Непременно взойдёт.
Марта и Ева просыпаются очень рано, поднимают и одевают Гюнтера, а после вывозят его на улицу. Когда холодно они укутывают его в плед. А с восходом солнца они все вместе скромно завтракают в доме. Потом все расходятся по своим делам. Дела Гюнтера – наблюдать за Евой и бросать в её адрес шуточки, когда она ковыряется в их огородике, или убирает в доме, где всегда царит идеальная чистота.
Ещё у них есть кошка – Гренка, прибившаяся к ним после их переезда в этот дом. Марта посчитала кошку добрым знаком, и, не раздумывая, приютила её. Любимое место Гренки – колени Гюнтера. Несмотря на то, что он не может её погладить, она всё равно забирается к нему на колени и часами там спит. Да он и не возражает.
Я никогда не остаюсь у них на завтрак. В целом время моего пребывания в доме Марты составляет двадцать пять – тридцать минут. За это время мы с Гюнтером вместе смотрим на восход солнца, немного говорим. По – русски он говорит лучше остальных членов семьи, и язык ему очень нравится. Иногда, с помощью Евы, он даже немного читает русскую литературу. И это мы тоже с ним порой обсуждаем.
Я всегда пытаюсь шутить, хоть это и крайне плохо у меня получается. Но главная моя цель, чтобы Гюнтер улыбался, потому что когда он улыбается в моей груди и внизу живота начинают звенеть колокольчики. А когда я ухожу домой, я оставляю эту улыбку в своей памяти и в своём сердце до нашей следующей встречи. Самое важное для меня – это его улыбка и радость в его больших сапфировых глазах.
У Марты тоже есть своя цель. Она всегда пытается пригласить меня в дом, угостить хоть чем – нибудь, чтобы улыбалась я. Но это совсем не к чему, ведь я и так всегда рядом с ним улыбаюсь. Это кажется мне таким непривычным и странным, но я не могу ничего с собой поделать. Улыбка приклеивается к моему лицу, стоит только мне увидеть его.
Совершенно не ожидая этого, я стала лучиком солнца в их доме. Ведь для Марты и Евы, кажется, на целом свете не было никого важнее и дороже Гюнтера. И я, самая обычная советская девчонка, делала радостным их любимого человека. И пускай эта радость была всего на двадцать пять – тридцать минут.
И вот я снова вижу выцветшие голубые глаза старухи, протягивающей мне цветы, и мои трясущиеся руки, неловко берущие их.
– Милая, ты приходи ещё… Через неделю приходи, когда цветочки завянут, – говорит она мне с серьёзным лицом.
Я киваю и, не отводя от неё глаз, пячусь назад с букетом цветов в руках.
– Ты только приходи, слышишь… Обязательно приходи, – слышу я её последние слова.
Глава 5
Белые розы на моём комоде. Невероятный аромат на всю комнату. Едва уловимый, лёгкий и свежий запах. Цветы нежности и первой невинной любви.
Мой взгляд прикован к букету почти целый день. После той встречи с бабулей – цветочницей я заболела. Два дня не спадала высокая температура, и я была в состоянии забытья.
Сознание играло со мной злую шутку. В один миг я ощущала себя
