Жаклин Рединг - Белый рыцарь
Кристиан кивнул, приводя в порядок манжеты своего сюртука:
— Я бы хотел этого, чтобы доказать, что сегодняшний визит не отличается от всех других, которые я наносил прежде в дом моего деда, Пэрротт. Чем скорее закончим, тем лучше.
— Чем скорее, тем лучше. Ваша правда, милорд, — сказал Пэрротт, неспешно уходя.
Из всего бесчисленного множества мест, куда Пэрротт возил маркиза, в Уэстовер-Хаус, здесь, на Гросвенор-сквер, тот определённо проводил меньше всего времени. Со стороны дом выглядел очень хорошо — обточенный ветрами красный кирпич и сверкающие окна за металлическим забором, увенчанным навершиями, которые сияли золотом даже в такой облачный день, как этот. Пэрротт мог только догадываться о внутреннем убранстве, его никогда туда не допускали, так же как ему не позволялось заглянуть в стойла конюшни на заднем дворе, хотя он слышал от некоторых своих знакомых, что они были не менее хороши.
Молодой маркиз, однако, казалось, не замечал всего этого. Он приходил сюда, когда его вызывали, и уходил так быстро, как только мог, всегда в намного более худшем настроении, чем до прибытия. Между маркизом и герцогом, его дедом, были плохие отношения, действительно плохие отношения.
— Отгони карету в сквер и поставь под большим дубом на углу, Пэрротт. Я хочу отправиться в свой клуб после того, как уйду отсюда.
— После того. Да, милорд.
Кристиан оставался у двери, пока Пэрротт удалялся. Он наблюдал, как конюх, взбирается на сиденье и щёлкает языком на лошадей, посылая их вперёд. Он узнал внезапное желание спуститься по ступеням и пренебречь вызовами, которые привели его в это место, хотя понимал, что это не принесёт ему добра. В конечном итоге он снова окажется на этом самом месте, ждущим у этой же двери, с этим же намерением. Это было неизбежно.
Кристиан повернулся, услышав, как позади него открывается засов. Дверь распахнулась, и он кивнул дворецкому Спирсу, человеку, который занимал этот пост в Уэстовер-Хаус так долго, сколько Кристиан себя помнил.
— Доброго дня, лорд Найтон, — сказал Спирс, почтительно наклоняя голову, тут же завладев перчатками Кристиана, касторовой шляпой и карриком[4], он провёл рукой по отличной шерсти, чтобы удалить раздражающие катышки.
Кристиан пробурчал ответ и направился прямо в кабинет, обычное место для этих бессмысленных встреч. Что будет сегодня? Лекция о его ответственности за северные владения? Оправдания за счета по новому гардеробу Элеанор? Без сомнения старик забыл, что его внучка, сестра Кристиана, готовится к своему долгожданному выходу в свет. Или, возможно, герцог попытается отложить это ещё на один год и ещё больше уменьшить шансы Нелл на спокойную и счастливую жизнь? Если его намерения таковы, то Кристиан был совершенно готов к столкновению.
Однако его неожиданно остановили слова дворецкого:
— Прошу прощения, милорд. Его светлость не в кабинете нынче утром. Он желал, чтобы я сообщил вам, что он ждёт вас в саду.
В саду? Кристиан удивился, что его дед вообще знает о существовании в доме такого места, он ведь ел, спал и даже справлял нужду в обшитых панелями из дерева грецкого ореха стенах своего герцогского кабинета, места такого же мрачного и сурового, как его самый частый обитатель. Кристиан помнил, как ребёнком он пробирался в это место ночью, чтобы увидеть, не оживают ли стоящие в комнате мраморные статуи различных исторических персонажей, как однажды рассказал ему отец.
— В саду? — переспросил Кристиан, неосознанно подражая ответам Пэррота.
Спирс кивнул, не вдаваясь в объяснения. Кристиан же просто развернулся и направился в заднюю часть дома.
Проходя через комнаты первого этажа, обставленные и декорированные так, чтобы больше впечатлять, чем украшать, Кристиан пытался стряхнуть плохое предчувствие, которое посетило его за утренним кофе. Как бы он ни старался, он не мог избавиться от ощущения, что что-то было ужасно неправильно. Он чувствовал это печёнкой с той самой минуты, как нашёл лежащий поверх газеты, на подносе с завтраком, вызов от своего деда, в котором тот приказывал своему внуку безотлагательно явиться. Хотя это был не первый, второй или даже двадцатый раз, когда дед присылал подобное требование, почему-то нынешний показался ему необычным.
Что бы ни побудило старика позвать его, Кристиан знал, это не несло ничего хорошего. Так было на протяжении всех его двадцати девяти лет. Герцог, казалось, проводил всё своё время, придумывая новые и изощрённые способы мучить своего несчастного наследника, как будто он считал своей единственной обязанностью поддерживать традицию вражды, которая прежде существовала между королём и его наследником, потом регентом, пока в этом году старый король не умер. Это и не удивительно. В конце концов, герцог, несомненно, подражал старому Георгу во многих жизненных аспектах, периодически, безумие, казалось, было одним из них.
Но чем ближе Кристиан подходил к саду, тем сильнее его начинало жечь это ощущение внутри него. Он ненавидел тот факт, что вообще чувствует в себе подобное, что его дед всё ещё может производить на него такой эффект. К тому времени как он достиг двойных дверей, ведущих наружу, Кристиан убедил себя, что причиной для вызова послужил выход в свет Элеанор. Герцог снова собирался отказать в нём.
Он нашёл деда под раскидистыми ветвями большой ивы. Поникшие ветви почти скрывали его от глаз. Герцог сидел там в кресле с тростниковой спинкой, в парчовом халате, надетом поверх рубашки и бриджей, в домашних туфлях из красного сафьяна. Непокрытые белёсые волосы старика спадали ему на плечи тонкими прядями.
Он ещё не заметил прихода внука. Стоя в дверном проёме, Кристиан оттягивал этот момент. Он не был в этих садах с мальчишества, с тех пор, как скоропостижно скончался его отец, что привело Кристиана от невинности и свободы, которые он знал в детстве к роли покорного наследника герцога, которую он играл по сей день. С того момента воображаемые игры Кристиана в пиратов и авантюристов, даже его интерес к заокеанским войнам оказались под запретом, поскольку эти занятия не являлись необходимыми для будущего герцога. В конце концов, как наследник богатства Уэстоверов, он бы никогда не был пожалован офицерским званием, о котором так часто мечтал в детстве. Его дед позаботился об этом, заполнив дни Кристиана изучением латыни и философии.
Пройдя дальше в сад, Кристиан заметил стакан лимонада и книгу — роман? — лежащую на столе подле деда. Казалось, что внимание герцога приковано к птицам, невдалеке ковыряющимся в земле. Кристиан не поверил своим глазам. Роман? Наблюдения за птицами? Его дед, знаменитый герцог Уэстовер? В желудке заворочался горящий ком. Больше не приходилось сомневаться в том, что что-то определённо не так.
