Вера Крыжановская - Голгофа женщины
— Очень интересно посмотреть, как вся эта история уладится, — пробормотал Ричард, пряча письмо в бюро. — Молодые приедут послезавтра. После службы я съезжу к ним, и если молодая женщина действительно окажется наивной жертвой моего неотразимого братца, я постараюсь защитить ее от чрезмерного недоброжелательства Клеопатры Андреевны и грубой беззастенчивости Ивана.
II
В одной из наименее посещаемых улиц Крестовского острова стояла небольшая дача, окруженная большим садом. Дача была деревянная, одноэтажная и ничем не отличалась от многочисленных соседних зданий, предназначавшихся для дачной жизни столичных обывателей, желавших подышать более чистым воздухом, не слишком удаляясь от города, к которому их привязывали служебные занятия.
Эта маленькая дача принадлежала Ивану Герувилю и была подарена ему Ричардом — подарок полезный и приятный, так как он давал молодому человеку убежище, где он мог укрыться от стеснительной нежности своей семьи, которая иногда невыразимо надоедала ему.
Здесь он мог давать шумные банкеты, не опасаясь выговоров и неуместного любопытства, принимать своих любовниц и жить сообразно своим вкусам вдали от всякого нескромного взора.
Клеопатра Андреевна, хотя и со скрытым неудовольствием, меблировала дачу с достаточным изяществом и вкусом, так что кумир мог, не краснея, принимать там дам.
На другой день по получении известия о браке Ивана, вызвавшего такое отчаяние всей семьи, маленький домик на Крестовском острове имел особенно печальный и заброшенный вид. Входные двери были широко раскрыты. На ступенях лестницы валялась солома, сено и клочки бумаги. На окнах не было занавесок, а внутри все казалось пустым и обнаженным.
Было восемь часов утра. Погода стояла холодная и сырая, хотя дождя и не было.
У входа в дачу стояли два человека. Один из них, в красной, шерстяной вязаной фуфайке, с метлой в руках был Яков, дворник и сторож дома, другого звали Иосиф. Он был лакеем Ивана; последний не взял его с собой в Москву, но теперь известил телеграммой, чтобы он ждал его на даче.
— Вот так история! Хорош прием для новобрачной, нечего сказать! И воображаю же я себе гнев Ивана Федоровича, когда он увидит, что дом пуст. Надо думать, хорошую сцену он устроил своей матушке! — с громким смехом вскричал дворник.
Лакей пожал плечами.
— Что он взбесится — это верно, но он не посмеет много разговаривать. Вся мебель принадлежит Клеопатре Андреевне. Она дала ее и она же берет. На это она имеет полное право. Клеопатра Андреевна страшно раздражена, и пусть он остерегается приближаться к ней.
— Но из-за чего же она так бесится? Разве невестка неподходящая?
— Черт ее знает, кто она такая! Все совершилось так быстро, что никто ничего не знал до той самой минуты, когда пришла телеграмма с известием о том, что Иван Федорович обвенчался. Великий Боже! Что только произошло тогда, Яков, я просто не могу тебе рассказать! Сначала думали, что Клеопатра Андреевна сойдет с ума. Крики, истерика, спазмы продолжались всю ночь, и никто в доме не сомкнул глаз. Наконец, она уснула и спала до пяти часов. Но как только она встала, она проявила необыкновенную деятельность. Я получил приказание ехать с Дуней на Крестовский. Всю ночь мы провели за укладкой, так что, когда в шесть с половиной часов приехали ломовые, оставалось только уложить все на возы.
— Но как это она забыла взять кровать, ночной столик, вольтеровское кресло и часы? — спросил дворник.
— Ха! Ха! Ха! Она-то забыла? Нет, она оставила эти вещи потому, что они принадлежат Ивану Федоровичу. Ты еще не видел, Яков, как она убрала стены гостиной, пока ты помогал ломовым извозчикам выносить вещи. Она развесила на них все фотографии, какие нашла в ящиках бюро, и все любовные письма и записки, полученные Иваном Федоровичем от разных дам. Те тоже, надо полагать, останутся очень довольны такой выставкой своих писем. Но смотри: вон едет карета! Неужели это уже наши господа приехали?
Наемная карета действительно остановилась перед дачей. Дворник поспешил открыть дверцу. Но вместо ожидаемых господ из кареты вышла молодая девушка, одетая в драповый жакет, с кружевной косынкой на голове. Карета была набита саками и картонками; все переднее сидение было занято большой корзиной, обшитой клеенкой. На козлах, рядом с кучером, стоял большой сундук.
— Это дом господина Герувиля? — спросила приехавшая девушка.
— Да, да! Вы, вероятно, камеристка молодой госпожи? — ответил Иосиф, любезно помогая молодой девушке вынимать из кареты картонки.
— Вы угадали: я — камеристка Дарья. А вы, вероятно, Иосиф, камердинер барина? Будьте добры, прикажите внести вещи в гардеробную. Барыня приедет в одиннадцать часов, и я должна все приготовить к ее приезду.
Пока Дарья расплачивалась с кучером, Яков с Иосифом внесли все вещи в первую комнату. Они ставили у стены последний картон, когда вошла камеристка и пораженная остановилась на пороге.
— Боже мой! Да здесь все пусто… Нет ни одного стула… Я перепачкаю все свои юбки в такой конюшне!
И Дарья с видом отвращения подняла свои юбки с таким ловким расчетом, чтобы показать полосатые чулки и кожаные башмаки с высокими каблуками.
— Боже! Что за княжеская ножка у вас! Понятно, они сотворены не для того, чтобы ходить по такой грязи! — вскричал Иосиф, бывший большим любителем прекрасного пола. — Позвольте мне проводить вас в мою комнату. Там вы снимите ваш жакет и выпьете чашку кофе.
— Охотно, — с любезной улыбкой ответила Дарья, проходя на цыпочках через гостиную.
Видя, что следующая комната была также пуста и грязна, а в третьей, дверь которой была широко открыта, ничего не было кроме кровати без подушек и одеяла, ночного столика и кожаного кресла, опрокинутого вверх ногами, она снова остановилась и вскричала, всплеснув руками:
— Нет, это просто неслыханно! Где же барыня будет спать? Где же она сядет? Здесь нет ни одного стула, ни одного стола… Где же я буду разбирать вещи?.. Не понимаю, как барину могло прийти в голову везти сюда свою молодую жену! Послушать его, так здесь ждало ее очень комфортабельное помещение!
— Вчера еще оно и было таким; но сегодня утром матушка Ивана Федоровича все увезла отсюда. Это целая история! Если хотите, я расскажу вам ее. Но пойдемте: у меня ничего не взято.
Иосиф провел камеристку по длинному коридору и открыл в конце его дверь, ведущую в довольно большую комнату, вид которой оставлял приятный контраст с опустошенной дачей. На окнах висели белые перкалевые занавески, усеянные розами; чехлы из той же материи закрывали кресло и маленькую кушетку, стоявшую у стены. У противоположной стены стояла очень чистая постель, закрытая пикейным одеялом, и большой комод, служивший в то же время туалетом, так как он был покрыт вышитым полотенцем и на нем стояли зеркало, бутылочка одеколона и коробка рисовой пудры и лежали гребешки и щетки. Все эти вещи своим изяществом указывали на то, что раньше служили барину. Меблировку комнаты довершали небольшой шкаф, стол, три соломенных стула и несколько олеографий.
