Барбара Картленд - Любовь среди руин
Когда спустя три года они прибыли в Тунис, то нашли, как и ожидал сэр Ричард, что в стране царит относительный порядок.
Многие уже говорили по-французски.
Тунисцы приветливо и гостеприимно улыбались приезжим, ведь богатые иностранцы давали им возможность заработать.
И вот теперь, после столь долгого ожидания встречи с тем, что, по мысли отца, должно было стать археологическим или историческим Эльдорадо, сэр Ричард мертв.
А перед Мимозой лежало письмо от его поверенных в Лондоне, сообщавшее о том, что денег не осталось.
Она никак не могла поверить в то, что это правда.
Но, к сожалению, факт оставался фактом — компания, в которую сэр Ричард неосторожно вложил весь свой капитал, обанкротилась.
Отца похоронили в безымянной могиле.
У Мимозы не было никого, к кому она могла бы обратиться за советом.
Пугало и то, что она осталась без гроша.
Она расплатилась с погонщиками верблюдов, нанятыми для поездки в Фубурбо Май ус, теми деньгами, которые отец имел при себе.
Она прибавила щедрые чаевые, поскольку так всегда делал он.
Теперь, вернувшись в Тунис без него, она понимала, что ей придется уехать в Англию.
Это само по себе было пугающей перспективой.
Мимоза не была уверена, что ее ждет гостеприимство.
Насколько она знала, ее родители были всецело поглощены друг другом и так счастливы вдвоем, что никогда не поддерживали отношений ни с кем из родственников.
За исключением тети Эмили и кузины Минервы, Мимоза никого не знала в Англии.
Да и прошло уже почти четыре года с тех пор, как она уехала оттуда.
Казалось удивительным, что в двадцать один год она совсем не имела друзей в Англии, никого, к кому можно было бы обратиться в критической ситуации.
Но еще больше пугало ее полное отсутствие денег.
Каким образом сможет она вообще добраться до родной страны?
Внезапно ей показалось, будто весь мир вокруг рухнул, и она стоит одна посреди руин, руин ее собственного Фубурбо Майус, вокруг никого и ничего, только обломки камней под ногами и никакой крыши над головой.
— Я страдаю от шока, — рассудительно сказала себе Мимоза. — Наверняка пройдет немного времени, и я смогу рассуждать более здраво.
Сейчас же, как она ни старалась, все вокруг, даже белые здания, которые всегда так нравились ей, казались мрачными и тусклыми, и солнечные лучи не создавали вокруг них золотистой дымки.
Мимоза заплакала не потому, что теперь с ней не было отца.
Она оплакивала себя, оставшуюся во враждебном, пугающем мире, где она была совершенно одна.
— Что мне делать? — вопрошала она. — О Боже… скажи мне, как… мне поступить.
Молитва шла из самой глубины сердца.
Но не было на нее никакого ответа.
Только письмо в руке, в котором говорилось, что она осталась совсем без средств.
Девушка все еще стояла у окна, когда дверь отворилась и в комнату вошла пожилая женщина, присматривавшая за домом в их отсутствие.
Она несла чашку, в которой, как догадалась Мимоза, был чай из мяты.
Взяв чашку, девушка пригубила теплый сладкий напиток.
В этой части мира чай из мяты служил лекарством от всех неприятностей и волнений.
Женщина подняла конверт, в котором было письмо, и аккуратно положила его на стол.
Она принесла с собой еще и газету, которую также положила на стоп.
Мимоза догадалась, что это была газета, которую ее отец велел приносить ему после приезда в Тунис.
Газета была французская, и здесь ее стали издавать после того, как французы оккупировали страну.
Где бы ни появлялись французы, везде они печатали свои собственные газеты.
Дети прекрасной Франции, живущие за границей, хотели следить за новостями своей любимой страны и, конечно, за парижскими развлечениями.
Печальная и подавленная. Мимоза веерке с благодарностью отметила, как любезно было со стороны пожилой женщины помнить о пожеланиях сэра Ричарда.
И тут же, сама того не желая, задумалась о том, каким образом ей удастся оплачивать и эту любезность.
Конечно же, в первую очередь надо решить, как заплатить этой женщине за работу по дому.
Девушке казалось, будто отец внес арендную плату за несколько месяцев вперед.
Именно агент по недвижимости нашел им прислугу.
У пожилой женщины был сын, которому, насколько Мимоза помнила, отец также оплатил все услуги.
Слугам едва ли было заплачено больше, подумала Мимоза, чем за то время, которое хозяева должны были отсутствовать.
Вероятно, отец выплатил им жалованье вплоть до недели своего предполагаемого возвращения.
Все это она тщательно обдумала.
У нее осталось еще несколько дней, чтобы найти решение, как жить дальше и чем платить за пропитание.
Но каким образом ей удастся найти достаточно денег на обратную дорогу в Англию?
Мимоза предполагала, хотя и не была в этом уверена, что в Тунисе должно быть британское консульство.
Девушке казалось, что в консульстве не откажутся ей помочь, если она объяснит, кто она, и расскажет о своем затруднительном положении.
Тем не менее было ужасно сознавать, что, даже если она и доберется до Англии, денег у нее там нет.
Как нет и своего дома.
Слишком поздно Мимоза задумалась о том, почему не упросила отца не продавать их дом, чтобы хотя бы для нее самой оставалась возможность вернуться, если бы он и не пожелал возвращаться туда.
Однако он так торопился уехать и был так несчастен после смерти жены…
Именно по этой причине Мимоза и не воспротивилась ни одному из его распоряжений.
— Что же мне теперь делать? О Боже… что же мне делать? — снова и снова спрашивала она себя, пока пила теплый чай.
И тут у нее возникла мысль, что, возможно, умнее было бы остаться в Тунисе и попытаться найти какую-нибудь работу.
К счастью. Мимоза говорила на нескольких языках.
Ее мать настояла, чтобы она серьезно изучила французский.
Именно этот язык пригодился ей сейчас.
Так как отец девушки владел многими языками. Мимоза также освоила итальянский и, что более важно, арабский язык.
Может быть, найдутся родители, которые захотят, чтобы их дети изучали языки.
Это определенно была удачная мысль.
Обдумывая различные возможности, она взяла со стола газету.
Как она и ожидала, несколько первых страниц газеты посвящались событиям, происходящим во Франции.
Об Англии на первых трех страницах не было сказано ничего.
Она перешла к объявлениям, гадая, не ищет ли кто-нибудь преподавательницу.
Любое место, даже очень скромное, было все-таки лучше необходимости объяснять свое затруднительное положение английскому консулу, если таковой здесь вообще имелся.
Она перевернула еще две страницы и тут обратила внимание на заголовок:
