Шерри Томас - Обольщение красотой

Венеция взяла сестру под руку. Чем дольше Хелена будет находиться вне Англии, тем лучше для нее, но они должны действовать тоньше, не навязывая свою точку зрения.

— Если ты считаешь, что у тебя достаточно материала, я сообщу остальным родителям, с которыми мы договорились об интервью, что их участие больше не требуется, — сказала она, когда они распахнули двери музея и вышли наружу.

Их встретил порыв холодного ветра. Хелена плотнее запахнула пальто, глядя на сестру со смесью облегчения и подозрительности.

— Конечно, у меня достаточно материла.

— В таком случае я напишу им письма сразу же после чаепития. Признаться, я и сама несколько утомилась. Раз ты закончила свою работу, мы могли бы воспользоваться представившейся возможностью и осмотреть достопримечательности.

— В такую погоду? — усомнилась Хелена.

Весна в Новой Англии оказалась пасмурной и промозглой. Дул колючий ветер, обжигая щеки Венеции. Здания из красного кирпича, высившиеся вокруг, казались такими же суровыми и непреклонными, как основавшие университет пуритане.

— Ты же не позволишь такому пустяку, как погода, помешать нам? Еще неизвестно, когда мы снова окажемся в Америке. Нужно увидеть как можно больше, прежде чем уедем отсюда.

— Но моя фирма… Я не могу пренебрегать своими обязанностями.

— А ты и не пренебрегаешь. Ты полностью в курсе всего происходящего. — Венеция видела пачки писем, которые Хелена получала из издательства. — В любом случае мы не собираемся оставаться здесь вечно. Как тебе известно, мы должны вернуться в Лондон к началу сезона.

Мощный порыв холодного ветра чуть не унес ее шляпку. Мужчина, развешивавший на столбах объявления, с трудом удержал в руках кипу бумаги. Одно объявление вырвалось из его хватки и полетело, подхваченное ветром, в сторону Венеции. Она едва успела поймать листок, который чуть не угодил ей в лицо.

— Но, — снова начала Хелена.

— О, хватит, Хелена, — решительно перебила ее Венеция. — А то мы подумаем, что тебе не нравится наше общество.

Хелена помедлила, колеблясь. Хотя ничего не было сказано напрямую, она догадывалась об истинной причине их поспешного отъезда из Англии. И не могла не чувствовать себя хотя бы чуточку виноватой в том, что не оправдала доверие семьи.

— Ну, ладно, — отозвалась она ворчливым тоном.

Милли, шагавшая по другую сторону от Венеции, шепнула:

— Отличная работа. — И добавила громче: — А что говорится в этом объявлении?

Венеция уже успела забыть о листке бумаги, который она поймала. Она попыталась развернуть его, но он трепетал на ветру, а затем вырвался из ее рук, оставив только уголок, где говорилось: «Американское общество натуралистов».

— Это не оно, случайно? — поинтересовалась Милли, указывая на столб уличного фонаря, мимо которого они проходили.

На объявлении, приклеенном к столбу, было напечатано:

«„Американское общество натуралистов“ и „Бостонское общество естественной истории“ представляют лекцию на тему:

„Ламарк и Дарвин: Кто прав?“

Докладчик: его светлость герцог Лексингтон.

Состоится в четверг, 26 марта, в 3 часа дня.

По адресу: Театр Сандерса, Гарвард.

Вход свободный».

— Господи, Лексингтон. — Венеция схватила Милли за локоть. — В четверг он будет выступать здесь с лекцией.

Английская аристократия переживала не лучшие времена, испытывая недостаток средств в связи с падением доходов от сельского хозяйства. Куда ни посмотри, везде можно было встретить титулованных джентльменов, страдающих от протекающих крыш и засорившихся дымоходов. Брату Венеции, Фицу, пришлось, например, жениться на деньгах в девятнадцать лет, когда он неожиданно унаследовал разваливающееся графство.

Герцог Лексингтон, однако, не имел подобных забот. Он получал щедрую ренту, владея примерно половиной лондонских дорог, дарованных его семье короной еще в те времена, когда значительная часть города представляла собой обычные пастбища.

В обществе его видели редко. Ходила даже шутка, что юной даме, если она хочет заполучить руку герцога Лексингтона, вначале нужно обзавестись картой и лопатой. Он мог позволить себе подобную неуловимость. Не имея нужды увиваться за богатыми наследницами в надежде, что благородное происхождение принесет ему состояние, он посвящал свое время путешествиям в далекие страны, раскопкам исчезнувших городов и написанием статей для научных журналов.

О чем можно было только сожалеть. Собственно, каждый раз, когда Венеция и Милли сетовали по поводу очередного потерянного для Хелены сезона, они неизменно поминали в своем разговоре герцога Лексингтона.

«Хелена говорит, что Белфорт недостаточно серьезен».

«Спорим, Лексингтон соткан из серьезности и возвышенных помыслов».

«Она считает, что Линвуд слишком часто ухмыляется».

«Говорят, Лексингтону никогда не приходило в голову ничего легкомысленного».

«Уиндмор слишком консервативен. Хелена уверена, что он не одобрит ее поведения».

«Зато Лексингтон более чем современен. Джентльмен, занятый раскопками, не станет возражать против леди, публикующей книги».

Разумеется, это говорилось не всерьез. Реальный Лексингтон мог оказаться высокомерным и стеснительным, как это часто бывает с эксцентричными отшельниками. Но, пока он оставался для сестер незнакомцем, они могли рассматривать его как лучик надежды в их предприятии, становившемся все более провальным.

Тот факт, что найти мужа для Хелены оказалось так трудно, озадачивал всех, кто ее знал. Красивая, умная, она обладала яркой индивидуальностью. Венеция никогда не считала ее неблагоразумной или слишком привередливой. И тем не менее, начиная со своего первого сезона, Хелена сходу отвергала во всех отношениях приятных и достойных джентльменов, словно это была шайка отребья, которое к тому же нагадило на лужайку.

— Ты же всегда хотела познакомиться с Лексингтоном, Венеция, верно? — заметила Милли.

Любопытно, что из Милли, с ее мягкими, внушающими доверие манерами, получилась самая убедительная лгунья из них всех.

Они двинулись дальше, через территорию юридического колледжа. Голые деревья дрожали на ветру. Выпавший накануне снег укрыл лужайки белым одеялом. Главное здание, построенное в романском стиле, с круглым лекционным залом, казалось, бросало вызов остальным строениям, строго прямоугольным и однообразным.

Группа встречных студентов замедлила шаг, поглядывая на Венецию. Она рассеянно кивнула в их сторону.

— Ты что, хочешь пойти на лекцию? — поинтересовалась Хелена. — До нее еще больше недели.