Подарок судьбы - Джо Беверли
– В Испании я едва не совершил изнасилование.
Она взглянула на него как на умалишенного, но все-таки уловила смысл:
– Поэтому фонтан вызывает у вас отвращение?
– Скажем так: я более чувствителен к тому, что там изображено, чем вы. Сожалею, что думал, будто вы равнодушны к этой мерзости.
Какое-то странное чувство шевельнулось в ней – не надежда, нет, это было бы глупо, – пожалуй, удовольствие. Она обрадовалась, что он смог сказать это ей, что ему захотелось это сказать.
– Я не стала бесчувственной, а просто немного очерствела, – призналась Сьюзен. – Это Крэг-Уайверн так действует на обитателей. От постоянного соприкосновения со злом человек перестает реагировать на грубость и дикость нравов.
– На войне происходит то же самое. От постоянного соприкосновения с насилием, страданиями и смертью. Однажды я попытался содрать образовавшуюся корку. Это оказалось ошибкой.
Она не знала, чем была вызвана его откровенность, но понимала, что таким мгновением надо дорожить.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что мне нужно было возвращаться на войну. Предстояло Ватерлоо. А для того чтобы нарастить хорошие «мозоли», требуется время.
Ему явно нужно было выговориться, и она порадовалась этому, но виду не подала и просто спросила:
– Что произошло?
Он пожал плечами:
– Мы проиграли. Я имею в виду, мы потеряли слишком много солдат – десять тысяч. Наверное, победа того стоила, но мозг отказывается понять, почему. Если бы с Наполеоном поступили, как он того заслуживал, в первый раз…
– Должно быть, ты потерял там много друзей, – Сьюзен чуть помедлила, решая, не будет ли бестактностью упоминание о его самых близких друзьях прошлого. – Кто-то из ваших «балбесов»?
Его удивила ее осведомленность.
– Да, лорд Дариус Дебенхейм.
– Один из сыновей графа Йовила? Я слышала об этом.
Он замолчал, и она почувствовала, что установившаяся было между ними связь понемногу исчезает. Ей хотелось удержать ее, но она не знала, как. Кон помолчал минуту-другую, а потом неожиданно спросил:
– Что случилось одиннадцать лет назад, Сьюзен?
– Ты же знаешь.
– Кажется, должен бы знать, ты ведь не скрывала своих честолюбивых планов. Пыталась потом выйти замуж за Фреда?
Она почувствовала, что идет по лезвию бритвы. Может, признаться, что после него она никогда уже не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине и что очень сожалеет о случившемся? Или защитить свою гордость с помощью лжи?
У нее хватило храбрости лишь на то, чтобы сказать:
– Тетушка Мириам питала кое-какие надежды, но я относилась к этой идее без энтузиазма.
«Слышишь ли ты меня, Кон?» – вопила ее душа, но его лицо оставалось непроницаемым.
– Потому что свое сердце ты отдала мне?
Не могла же она сдаться без боя! К тому же у него есть леди Анна.
– Зачем ты спрашиваешь? Все это было так давно. Тем более что ты скоро женишься.
Темные ресницы, прикрывавшие серебристые глаза, чуточку дрогнули.
– Ах да, леди Анна. Она не имеет ничего общего с прошлым.
– Благодаря ей прошлое утрачивает свое значение.
Он оттолкнулся от дверного косяка и шагнул к ней.
– Прошлое никогда не утрачивает своего значения, как бы нам этого ни хотелось. Так почему все-таки ты не вышла замуж? Если ты говоришь правду, будто ни замок, ни поместье тебе больше не нужны…
– Да, так и есть.
Атмосфера переменилась. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, но опасность медленно распространялась в воздухе, словно дымок свечи. Она сказала Дэвиду, что здесь ей ничто не угрожает, потому что была уверена в этом, но мужчины, наверное, чувствуют что-то такое, чего не замечают женщины.
– И все-таки почему ты не вышла замуж?
Он требовал, чтобы она сдалась, и не предлагал ничего взамен.
– Незаконнорожденную дочь хозяина таверны не слишком балуют достойными предложениями.
– Ты говорила, что Мел Клист обеспечил тебе приличное приданое.
– Но я не хочу, чтобы кто-то женился на мне из-за денег.
– Вот и я не хочу, чтобы во мне видели только обладателя графского титула. Но у тебя действительно есть деньги?
Сьюзен помедлила. Мел купил ей недвижимость, но все доходы с нее уходили на поддержку контрабандистов. Говорить об этом Кону не хотелось, к тому же деньги ей должны вернуть.
– Да, действительно есть.
– В таком случае почему ты работаешь экономкой?
Сьюзен слишком поздно заметила, что он подошел к ней так близко, что она оказалась прижатой спиной к столу между двумя массивными стульями, и убежать оттуда могла бы, разве что оттолкнув его.
Пропустил бы он ее, если бы толкнула? Едва ли.
Сердце у нее колотилось как бешеное, но она выпрямилась и с достоинством ответила:
– Мне за это платят, а деньги не бывают лишними.
Она положила руки на спинки стульев, между которыми оказалась, и оперлась на край стола спиной. Ей стало страшно. Если он поцелует ее, у нее не хватит сил сказать ему «нет»…
– Что случилось одиннадцать лет назад?
В неверном свете свечи его лицо казалось ей то ликом святого, то личиной дьявола.
– Что ты хочешь узнать?
Он наклонился к ней:
– Когда мы с тобой целовались в Ирландской бухте, что ты чувствовала? Было ли и для тебя это чудом или так, всего лишь опытом?
Сьюзен не смогла солгать:
– Это было восхитительно.
Коннот прикоснулся губами к ее губам, и она не отстранилась, но это не был страстный поцелуй опытного мужчины, как она ожидала, а такой же нежный, несмелый и осторожный, как она помнила, а потому такой же чудесный.
Чтобы удержаться на ногах, ей пришлось почти сесть на стол. А он прикоснулся языком к ее щеке, и она открыла глаза. По щекам ее текли слезы, и она поспешила утереть их тыльной стороной ладони.
– Почему ты плачешь? Воспоминания? Или сожаления? Что бы то ни было, чертовски жаль, что все обернулось именно так.
Коннот развернулся и вышел в затихший сад. Мгновение спустя и Сьюзен нашла в себе силы выйти в коридор и укрыться у себя в комнате.
Слезы застилали глаза. Да что же это такое! Она ведь никогда не плакала!
Сьюзен рухнула в кресло и дала волю слезам, оплакивая чувства к влюбленному в нее пятнадцатилетнему мальчику и боль, которую ему причинила, оплакивая мужчину, в которого он превратился, и потерю того, кем он мог бы стать.
Да, она потеряла этого мужчину. «…Чертовски жаль, что все обернулось именно так». Этими словами он ясно сказал: «Оставь надежду, прошлого не вернешь».
* * *
Коннот остановился возле ужасного фонтана. Хорошо хоть воду наконец выключили, пусть без его плеска тишина в саду и казалась зловещей. Слабый свет двух ламп, расположенных в отдалении,
