Вера Крыжановская - Два сфинкса
– В таком случае желаю, чтобы он как можно скорей нашел свою прекрасную христианку, – сказала с кокетливой улыбкой Эриксо. – Только я боюсь, что ее будет очень трудно найти. Эти сектанты, говорят, очень хитры.
– Чтобы лучше их обмануть, Рамери притворится, что принимает их веру, – сказал со смехом Галл.
Затем, обняв Эриксо за талию, он прибавил:
– Теперь, прекрасная моя невеста, – подари же мне поцелуй.
Молодая девушка не оказала никакого сопротивления, когда легат страстно поцеловал ее в губы. После непродолжительной дружеской беседы они расстались, решив хранить пока все в тайне. Получив таким образом все нужные ей сведения, Эриксо начала обдумывать план действий. Она решила во что бы то ни стало помешать встрече Рамери с Валерией. Валерия должна умереть. Только тогда она будет спокойна и может завоевать снова сердце Рамери. Необходимо было проникнуть в лагерь христиан, а это–то и было самое трудное.
Но Эриксо не принадлежала к числу тех женщин, которые останавливаются перед затруднениями. После долгого размышления, она позвала свою служанку Горго и имела с ней длинный, конфиденциальный разговор, результатом которого было то, что последней было разрешено уйти на целый день.
Горго была молодая и красивая нубианка, хитрая, как лиса, и развращенная до мозга костей. Она тотчас же поняла, чего добивалась ее госпожа, и рассказала ей, что она уже два раза встречала Лелию и патрицианку, переодетыми простыми женщинами, но так как она ничего не выигрывала, донося на них, и никто не расспрашивал ее об этом, то она и молчала до сих пор.
Эриксо была наэлектризована этим известием и обещала Горго богатые подарки и свободу, если она будет деятельно помогать ей. В счет же будущего молодая девушка подарила ей платье и золотые кольца для ушей.
Вернувшись вечером домой, Горго сделала Эриксо удовлетворительный доклад о своей экспедиции.
– Я надеюсь, госпожа, что все пойдет по твоему желанию, – сказала она смеясь и показывая свои белые зубы. – У меня есть друг, служащий в цирке и имеющий сношения с христианами. Я рассказала ему в чем дело и просила помочь мне, обещая от твоего имени, что ты вознаградишь его…
– В этом отношении он может быть спокоен: я озолочу его, – перебила Эриксо.
Горго поцеловала край платья Эриксо и продолжала с сияющим видом:
– Он сказал мне, что он, кажется, располагает тем, что нам нужно. Он знает одного молодого христианина, по имени Дамас, которому опротивела эта новая вера, но который не смеет высказать это. Дамас любит пожить. За самые пустяки, за любовную интрижку с танцовщицей цирка, христиане подняли страшный шум и наложили на него позорную, публичную эпитимию. Он не может забыть этого и говорил моему другу, что ждет только удобного случая, чтобы отомстить и выдать всех тех, кто так унизил его. Этому–то юноше Инго и поручит найти патрицианку и наблюдать за благородным Рамери.
Восемь дней спустя Эриксо узнала, что Валерия, вместе с Лелией, скрываются в доме, стоящем за городом и принадлежащем торговцу фруктами, Рустику, который в то же время состоит дьяконом общины. Там же, в приспособленном с этой целью гроте, устроена церковь, куда два раза в месяц собираются верные. Дамас донес также, что Рамери вступил в сношения с общиной и с жаром изучает новое учение.
Из этого второго доклада молодая женщина узнала, что крещение Валерии состоялось и что Рамери очень уважают за его рвение. Скульптор уже раз присутствовал на божественной службе в доме Рустика, но не видел Валерии, так как, во–первых женщины молятся отдельно от мужчин, а во–вторых – патрицианку скрывают особенно тщательно да и она сама избегает всяких встреч с незнакомыми.
Несмотря на это, Эриксо очень беспокоилась. Раз Рамери достиг такого результата, простой случай мог ежеминутно столкнуть его с Валерией, и тогда весь план ее рушится. Надо было как можно скорей удалить Рамери и выдать префекту тайну дома Рустика. Суд был краток. Христиан, арестованных и уличенных, тотчас же осуждали и немедленно казнили.
Однако удалить Рамери было нелегко, ввиду его соглашения с Галлом.
После бессонной ночи Эриксо придумала хитрость.
Благодаря щедрым наградам, розданным молодой девушкой Горго, Инго и даже, через их посредство, Дамасу, усердие сообщников Эриксо достигло своего апогея. Поэтому, когда она пожелала лично увидеться с отпавшим христианином, это было быстро устроено и притом с такими предосторожностями, что ни у кого не зародилось ни малейшего подозрения.
Во время этого свидания с помощью Дамаса, знакомого с обычаями и фразеологией христиан, было составлено следующее письмо к Рамери, якобы от Валерии:
«Мой возлюбленный брат в Иисусе Христе! От Рустика я узнала о чуде твоего обращения и не нахожу слов выразить счастье, наполнившее мою душу. На земле мы братья по вере, и наши души могут вместе вознестись в небесные сферы. Я надеялась видеться с тобой в ближайшее наше собрание, – мне обещали это, – но вчера вечером один из наших братьев известил нас о неминуемой опасности, грозящей нашей общине. Епископ приказал нам рассеяться. Особенно же он не желает подвергать испытанию вновь обращенных, пока они не достаточно окрепнут для великой борьбы. Я нахожусь в числе тех, которые покидают Александрию. Меня отправляют в Фивы. Там, в древних гробницах и скалах живут братья, посвятившие себя уединению которого ищем и мы. Я не знаю, удалят ли также и тебя. Но я хотела бы видеть тебя в Фивах, кудa я прибуду через десять дней, и первой поздравить тебя с принятием св. крещения.
Брат Дамас передаст тебе эти таблички и адрес брата, живущего в Фивах. Он передаст тебе также все дальнейшие указания, полученные от гонца епископа.
Твоя сестра во Иисусе Христе Валерия».
На следующий же день это послание, через посредство Дамаса, попало в руки Рамери. Молодой человек, счастливый таким быстрым результатом, ни на минуту не усомнился в подлинности письма и поспешил сообщить Галлу его содержание.
Было решено, что Рамери уедет на следующий же день. Галл дал ему приказ ко всем римским чиновникам провинции, предписывая оказывать, если это понадобится, всякое содействие для увоза Валерии.
Со времени их тягостного объяснения Эриксо относилась к Рамери с равнодушием, граничащим с ненавистью, тогда как Галла окончательно свела с ума своими любезностями. Тем не менее, она исподтишка наблюдала за египтянином, горько смеясь над его радостью и надеждами. Когда же она увидела, что он уехал, не имея ни малейшего подозрения о ловушке, расставленной ему, чувство жестокого самодовольства наполнило душу молодой девушки.