Колин Фолкнер - Под чужим именем
Клер взглянула на Элизабет невидящими глазами. Потом она протянула ей руку, сжатую в кулачок.
— Хочешь посмотреть на моего мышоночка? Я дам его тебе подержать, если попросишь.
— Разве ты не собиралась поиграть на клавикордах? — спросила Элизабет, вставая со скамейки.
Клер тоже вскочила.
— Ах, да! — Она побежала к дому, шурша юбками. — А можно, мышонок тоже поиграет? — крикнула Клер на ходу. — Он очень хорошо играет на клавикордах!
Элизабет печально улыбнулась. Порой Клер вела себя совершенно нормально, и все забывали, насколько серьезно она больна. Но в минуты, подобные этой, Элизабет начинала сомневаться, что Клер когда-нибудь оправится после смерти Пола.
Неделю спустя Элизабет брела в лесу вдоль берега реки. День уже клонился к вечеру, и прохладный ветерок шумел в ветвях деревьев. Желтые листья падали вниз, кружась, и ложились на ее голову и плечи. О'Брайен рассказал ей, что где-то неподалеку есть заброшенная хижина, но, если не удастся скоро ее разыскать, то придется вернуться. Ей не понравилось предложение встречаться днем, это казалось Элизабет непристойным. Почему же она пришла? Потому что не могла насытиться. Она с удовольствием занялась бы любовью с О'Брайеном сейчас, но желала бы снова встретиться с ним ночью. От недосыпания Элизабет перестала справляться с работой. Она дремала за столом у себя в кабинете и клевала носом за ужином. Зато никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой.
Элизабет поправила тонкую шерстяную шаль у себя на плечах. Впереди между сосен она разглядела неуклюжее каменное строение.
— О'Брайен? — позвала она. — О'Брайен, вы здесь?
Элизабет подождала ответа, прислушиваясь к звукам леса. Белочка проскакала мимо нее с желудем в зубах. Внезапно раздался шорох сухих листьев, и из дверей хижины показался заспанный О'Брайен. Его волосы были в беспорядке, одежда измята.
— Я вас случайно не разбудила?
— Пресвятая Дева! Лиз, по ночам вы не даете мне спать, а потом хотите, чтобы я целый день вкалывал на заводе? Да вы меня угробите!
— Что ж, я могу уйти, а вы отсыпайтесь, — засмеялась Элизабет.
— Ну уж нет. — Он поймал ее за плечи. Элизабет потерлась щекой о волосы на его груди в разрезе простой белой рубашки.
— Есть ли у вас приличный гардероб, мистер О'Брайен? И почему вы им пренебрегаете?
— У меня есть только один приличный костюм для свадеб и похорон. Я простой человек, Лиззи, не забывайте об этом. Таким людям, как я, ни к чему франтовские наряды. Простые люди созданы для работы.
Элизабет подняла подбородок, позволив ему поцеловать ее шею. О'Брайен прав, она не должна сравнивать его ни с Полом, ни с Джессопом, ни тем более со своим отцом. Не в ее власти требовать, чтоб он перестал быть самим собой.
— Мне нравится, когда вы меня так целуете.
— Так? — О'Брайен отвел край шали и поцеловал ямочку у горла. — Но чем бы мне еще вас порадовать?
— Спуститесь ниже, — ответила Элизабет и рассмеялась.
— С вами не соскучишься, милашка! — О'Брайен засмеялся вместе с ней. Он обнял Элизабет за плечи и повел в сторону хижины. — Вы непредсказуемы, как ураган, и темперамент похожий.
— Продолжайте разговаривать в том же духе, милок, и завтра я отправлю вас чистить конюшни.
— Ничего не скажешь, вы держите меня в узде, — поморщился О'Брайен.
Одна стена хижины, в которую они направлялись, почти развалилась. Внутри на грязном, покрытом высохшими листьями полу О'Брайен постелил старое шерстяное одеяло. В углу стояла корзинка с головкой сыра и краюхой хлеба. Приглядевшись, Элизабет заметила еще пару яблок и кувшин сладкого сидра. Она повернулась к О'Брайену.
— У нас пикник?
— От вашего темперамента у меня разыгрывается аппетит.
— Здесь не слишком укромно, — сказала Элизабет, показывая на разрушенную стену и просвечивающую крышу.
— Что может быть лучше, чем любовь под открытым небом?
Элизабет прислонилась к нему, отдыхая в его объятиях.
— Но нас могут заметить.
— Тут никого нет. Вот разве что белки станут подсматривать, но они ничего не расскажут.
— Только белочки… — Элизабет подставила ему губы для поцелуя. Казалось, время остановилось, пока они целовались. Воздух был напоен ароматом леса и наполнен птичьими песнями. О'Брайен обнажил ее плечи, грудь и поцеловал соски, ставшие твердыми от осенней прохлады. От этих поцелуев кожа Элизабет покрылась мурашками. Элизабет рассмеялась воркующим смехом, и ее руки опустились к завязкам его коротких штанов. За последние две недели она хорошо научилась развязывать мужские одеяния.
— Хочу, чтобы вы их сняли.
О'Брайен застонал, когда она ловко стянула с него бриджи, проведя руками по его крепким мускулистым ягодицам. Распаленная его ласками, она опустилась перед ним на колени.
— Что вы делаете? — спросил он хрипло. Элизабет приподняла рукой его набухшую плоть и легонько пощекотала языком.
— Лишь то, чему вы сами меня научили. — О'Брайен вытащил шпильки из ее прически и начал гладить распущенные волосы.
— Вы хотите свести меня с ума, вот чем вы занимаетесь.
Элизабет не ответила, она нежила и услаждала его, сама млея от удовольствия, которое ему доставляла.
Элизабет поразило, сколько наслаждения могут подарить друг другу мужчина и женщина. Почему никто не рассказывал ей об этом? По какой причине они никогда не занимались этим с Полом?
— Хватит, — прохрипел О'Брайен и притянул ее к себе. — Теперь, сладкая колдунья, я попробую, каковы вы на вкус.
Он опустил Элизабет на сухие листья и поднял ее юбки. Она вцепилась в его волосы и вскрикнула, когда он начал целовать и ласкать ее, как умел только он один. Она поняла, за что О'Брайена так любят женщины, почему рыжая служанка все еще бегает за ним.
Неожиданно он прекратил свою изысканную пытку, приложил палец к губам и поднялся. Он выглядел очень забавно — в рубашке, но без штанов. Из кармана своей куртки О'Брайен достал кремневый пистолет. Элизабет принялась лихорадочно поправлять одежду, стараясь прикрыть голые ноги и плечи. Она едва удерживалась от крика: кто-то был рядом, он мог их заметить! О'Брайен тихонько вышел из хижины. Элизабет услышала, как зашуршали листья у него под ногами, и через минуту до нее донесся голос О'Брайена:
— Стой! Или я тебя пристрелю!
16
В ответ прозвучал женский крик, и Элизабет выскочила наружу, на ходу поправляя шаль на плечах. О'Брайен снял с нее чулки и ботинки, так что ей приходилось ступать босиком по опавшим листьям.
— О'Брайен? — позвала она.
— Оставайтесь там, — услышала Элизабет откуда-то из-за хижины, но и не подумала подчиниться, а пошла на шум. О'Брайен целился из пистолета в какую-то женщину. Та спряталась за деревом, но, увидев краешек ее юбки, Элизабет сразу узнала это платье цвета слоновой кости.
