Жаклин Монсиньи - Флорис. «Красавица из Луизианы»
— О, Жорж-Альбер! Ты совсем не изменился! — воскликнула Батистина, вытаскивая из тарелки лапку обезьянки, которую та с упоением обмакивала в соус.
Жорж-Альбер утвердительно закивал головой, будто хотел сказать: «Это правда! Я — по-прежнему чудесный малый!» И он протянул Батистине свою тарелку, чтобы девушка положила ему еще порцию рагу из зайца. На мордочке было написано: «Клянусь честью, наша Элиза — наипервейшая из всех поварих, и я отдаю предпочтение ее стряпне, а не всяким китайским деликатесам!»
Батистина ласково погладила черную головку.
— Знаешь, Адриан, у меня бывает ощущение, что Жорж-Альбер вот-вот заговорит!
Жорж-Альбер довольно заворчал, стараясь поддеть вилкой ножку зайца, плававшую в восхитительном душистом соусе.
«Господи, как все очаровательно и мило! — думал совершенно захмелевший от бешенства Флорис. — Батистина смотрит на меня как на зачумленного, я для нее — последний из последних, злейший враг. А Федор и Ли Кан обращаются со мной как с презренным палачом! Адриан разговаривает со мной тихим, благонравным голосом, словно с душевнобольным, которого надо успокоить! Элиза дуется и гремит кастрюлями, Грегуар хнычет, а Жорж-Альбер делает вид, что знать меня не знает! Можно подумать, что я — чудовище, людоед! Но если бы я позволил, чтобы этот позорящий нашу семью брак был заключен, я и сам был бы опозорен, ведь я нарушил бы клятву, данную умирающему! А она… она сейчас бы оказалась прикованной цепями к этому жуткому, глупому, вульгарному буржуа!»
Флорис не находил слов, чтобы как-нибудь еще обозвать Жеодара. Он перехватил обращенный на него изумленный взгляд Батистины. Он и сам с удивлением заметил, что в ярости забылся и кромсает ножом крохотный кусочек хлеба, гремя ножом по столу. Зеленые глаза Флориса заметали молнии.
— Мой добрый, славный Грегуар, — внезапно нарушила молчание Батистина, словно прочитав мысли Флориса и решив еще пуще разозлить его. — Не можешь ли ты попросить Федора или Ли Кана поехать в замок дю Роше и узнать, как чувствует себя господин Жеодар?
Флорис сжал кулаки. Батистина бросала ему открытый вызов! К тому же она делала вид, что не замечает Федора и Ли Кана, находившихся в двух шагах от нее. Однако про себя он отметил, что девушка не сказала «мой жених». Пожалуй, это можно было расценить как определенный успех.
— Барин, так я поеду? — спросил Федор.
— Спрашивай у Адриана! — загремел Флорис, решивший испить чащу унижений до конца.
— Да, да, Федор, скачи скорей и узнай, как чувствует себя господин дю Роше, — закивал головой Адриан, согласный на все, лишь бы разрядить атмосферу и как-нибудь уладить семейные дела.
— Идем, старый приятель! — позвал Федор Ли Кана. Друзья отправились на конюшню, чтобы оседлать лошадей.
— Ах, клянусь моей родной Украиной, что за чертова баба! Помолюсь-ка я всем святым! Пожалуй, молодому барину придется взяться за кнут…
— Хи-хи-хи! Нет, Острый Клинок, Майский Цветок должен будет преодолеть сто раз по десять тысяч препятствий, которые крылатый бог и зеленый единорог с семью сердцами воздвигнут у него на пути, чтобы добиться благосклонности Голубой Стрекозы. И тогда он окажется в стране Спокойствия и Благоденствия!
Федор одобрительно закивал головой. Казак был одним из немногих людей на свете, кто мог понять почти все, что хотел сказать китаец. И сейчас Федор не мог не согласиться, ибо китаец, разумеется, был прав, хотя и выражал свои мысли цветистым слогом.
Флорис, переживший в юности немало приключений, достиг зрелого возраста и был слишком испорчен, даже развращен легким успехом у женщин. Он стольких покорил во время своих странствий!
Конечно, он многое пережил и много перестрадал, но в этой гордой душе страдания, горе и боль оставили меньший след, чем в душе чувствительного Адриана. Ни одна женщина никогда не могла устоять перед обаянием Флориса, так же, впрочем, как и ни один мужчина не мог отказать ему в его просьбе. Адриан всегда выполнял любое желание брата; а Федор, Ли Кан и Грегуар с обожанием воспринимали все безрассудные выходки юноши, часто приносившие ему успех. А уж женщины!.. Что о них говорить! Они испортили красавца Флориса! Невозможно было сосчитать, сколько разбитых сердец оставил он на своем пути.
«Флорис, моя любовь… Любовь моя, Флорис…» — шептали они все, теряя сознание в его объятиях. Среди них были крестьянки, горожанки, служанки, жены буржуа, знатные дамы, принцессы крови и даже одна императрица!
В крайне тяжелых обстоятельствах умирающий Голубой Дракон заставил Флориса дать странную и страшную клятву — жениться на Батистине. Флорис согласился из чувства долга и повинуясь голосу чести. Гордая кровь Романовых текла в его жилах, и царский сын не мог нарушить данное им слово.
Когда они с Адрианом возвращались в Европу, стоя на борту фелюги, Флорис часто с нежностью думал о Батистине. Он помнил ее маленькой девочкой и чаще всего вспоминал ее огромные голубые глаза. Он бережно хранил на груди медальон с ее портретом. Ступив на берег Франции, Флорис пребывал в твердой уверенности, что найдет дома хорошенькую маленькую гусыню, которая потеряет дар речи, увидев перед собой такого великолепного кавалера. Он знал, что красив, и нисколько не сомневался в своем мужском обаянии. Он уносился мечтой в неведомые дали. Флорис воображал, как он в роскошном придворном костюме появляется в пансионе при монастыре урсулинок и как увозит оттуда Батистину. Он представлял себе, как в тени огромного дуба в Мортфонтене он дарит Батистине первый поцелуй, а она, бедняжка, дрожит от счастья и любви к вновь обретенному «брату», внезапно превратившемуся в жениха. В мечтах он даже видел, как Батистина, узнав тайну своего рождения, падает в обморок или в знак признательности бросается на колени и начинает целовать ему руки… Ему, Флорису, сыну русского царя, согласившемуся на ней жениться! В довершение всего он представлял себе, как в такой же теплый весенний денек они празднуют свадьбу и он впервые знакомит Батистину с любовными утехами. При этой мысли кровь начинала сильнее стучать в висках молодого человека.
Флорис пришел в себя и огляделся. Батистина весело смеялась вместе с Адрианом.
— Да, да, дорогой брат! Давай прокатимся верхом! Проскачем вместе галопом по лесу! — говорила она с воодушевлением.
Флорис отвернулся, он предпочел ничего не видеть и не слышать. Ведь эта сцена была разыграна ужасной девчонкой только для того, чтобы позлить его. Он опять погрузился в мечты о той счастливой жизни, которую мог бы вести с Батистиной, если бы она не была такой упрямой, эгоистичной, злой, претенциозной, жеманной, глупой и… такой красивой!
