Элинор Смит - Неблагоразумная леди
Сидя за письменным столом в стиле Людовика XV] в необъятном кабинете лорда Малверна, предоставленного хозяином в его полное распоряжение, Даммлер ловил себя на том, что думает о мисс Маллоу гораздо больше, чем о пьесе. Да, они на глазах сближались; он, в самом деле, придал Шилле многие черты Пруденс. Такой же острый язычок, та же непорочность в слишком порочной для них среде, хотя Пруденс в этом ни за что не призналась бы. Их многочисленные разговоры всплывали в его голове. Перестань обманывать себя, говорил себе Даммлер; Шилла не кто иная, как Пруденс. Дай ей ее голову и посмотри, что из этого выйдет. Героиня мисс Маллоу — кем бы она ни была — не сидела бы сложа руки, она не отвергла бы поклонника, не имея в виду кого-то другого, лучшего. Нужен новый персонаж, достойный Шиллы-Пруденс. Но почему в сознании у него при этом всплыл он сам в образе своего литературного двойника Марвелмена? Почему именно себя он хотел вывести во втором акте в качестве героя — спасителя Шиллы? Интересно, одобрила бы этот поворот Пруденс?
Даммлер посмотрел в большое зеркало в золоченой раме на стене кабинета, и первое, что бросилось ему в глаза, — это его собственная черная прядь волос, спускающаяся на лоб. И тут же вспомнил героя Пруденс «с прекрасными зубами и волнистыми черными локонами», которого к десятой главе она собиралась сменить не на «столь блистательного, но более достойного». Модный черный камзол от Вестона прекрасно сидел на нем. Идеально завязанный галстук был непорочной белизны. Даже в уединении кабинета он был тщательно побрит.
— А ты, однако, осел! — бросил Даммлер своему отражению в зеркале.
Шилла отошла куда-то в сторону, и сейчас все его мысли сосредоточились на себе и Пруденс. И мысли эти были неутешительными. Ведь в нем нет ни одной черты, делающей его достойным в ее глазах! Женщины и непристойные разговоры, одобрительные суждения о намерениях Севильи, идиотские нападки на Ашингтона — ревнивые, бестактные. Как это до него не дошло, когда ему хотелось задушить Ашингтона, что он любит Пруденс? В последний раз, когда они виделись, это ему впервые пришло в голову. Так безобразно вести себя! Скулить, как жалкий пес, и вымаливать сочувствие, рассказывая о жалких попытках измениться — и еще приплести сиротство! Каким же глупцом надо быть! Это же придумать надо — такими недостойными уловками пытаться снискать ее симпатию. Только ее не проведешь. «Прошлый вечер я тоже провела дома, но не хвастаюсь этим».
Итак, осел он последний, влюбленный в недотрогу да еще завидного ума, как последний дурак делал все, чтобы отвратить ее от себя. Теперь придется сделать настоящее сальто-мортале, чтобы завоевать ее. Даммлер размышлял целый день и в итоге ввел в пьесу Марвелмена, подумав, что надо только не забыть сказать Уиллсу, чтобы не вздумал надевать тому, кто будет исполнять его роль, черную повязку на глаз. Он с головой ушел в работу, кое-что стало получаться, но часто его отвлекали беспокойные мысли, ничего общего с пьесой не имевшие. Он оттягивал отъезд в Лондон, надеясь закончить пьесу и высвободить время для сердечных дел.
На вторую неделю пребывания Даммлера в Файнфилдзе прибыл его поверенный и сообщил, что нашел подходящее помещение для задуманного им приюта Магдалины, и Даммлер на несколько дней уехал, желая своими глазами посмотреть на место, а поскольку это было неподалеку от Лонгборн-абби, он заехал и туда с целью навести там порядок. Ему не хотелось, чтобы к их приезду там все было в запустении. Размечтался! Он уже считал, что все решено и Пруденс примет его предложение.
И тут пришло письмо от Хетти, которое разрушило все его планы.
Глава 15
Письмо пришло утром. Глянув на дату, Даммлер увидел, что оно написано несколько дней назад. Легкомысленная Хетти, верная себе, ждала, что письмо доставят добрые феи. Он начал читать со все большим интересом, поскольку в конце страницы увидел имя Пру. Даммлер глазам своим не верил — перечитал дважды, затем в третий раз, чтобы удостовериться, что не ошибся. Увы, легко было поверить, что предложение Севильи никакого отношения к брачным узам не имело, несмотря на восторженные уверения Кларенса. На Кларенса, конечно, полагаться не стоило, но ведь и Пруденс приняла все за чистую монету. Дальнейший рассказ Хетти поверг Даммлера в ужас. Итак, она все-таки решила остановить выбор на Севилье? И кто, как не он, Даммлер, всячески подбивал ее на это?! Но ведь ничего глупее быть не может! «Вешалась ему на шею» звучало ужасно и совсем не вязалось с ней. Он не мог представить Пруденс настолько потерявшей чувство собственного достоинства. Вспомнить только, как она взбесилась, когда Ашингтон унизил ее профессиональную гордость. Какие глупости он наговорил ей в тот день, когда они об этом спорили. На худой конец, ему легче было представить ее любовницей Севильи, чем женой Ашингтона. Конечно, свое безумие Пруденс свалит на него. Хотя она явно считала, что Севилья предлагал ей настоящий брак.
Даммлер перечитал письмо в четвертый раз. Севилья отправлялся в Бат со своей новой пассией (вероятно), так что в данный момент Пруденс в безопасности. Но Даммлер понял, что с такой занозой в сердце никакая работа в голову ему все равно не полезет. Приказав слуге быстро собраться, он распрощался с Малвернами и помчался в Лондон. Прибыл он после полудня и сразу направился к Хетти.
— Как надо понимать твое письмо, Хетти? — спросил он.
Она написала его несколько дней назад, потому с трудом могла вспомнить, о чем оно.
— Это ты о том, где про епископа Майкла?
— Нет, про Пруденс Маллоу.
— А, о мисс Маллоу и Севилье! Потрясающе, правда? Надо же, такая невинная на вид и такая расчетливая. Я от нее без ума. Если она так уж хочет найти богатого любовника, я ей могу помочь.
Хетти остолбенела, видя, как у Даммлера вытянулась физиономия и он чуть не набросился на нее с кулаками.
— Какая она к черту расчетливая! Она невинна как овечка. И если Севилья хоть пальцем тронет ее, я его убью!
— Даммлер! Что за дурь ты вбил себе в голову?! Он никогда и не предлагал ей настоящий брак, и она прекрасно это знает. Она так говорила, чтобы произвести впечатление на тебя, и, как вижу, это подействовало.
— Она этого не знает! Он разносит эту байку по городу?
— О чем ты? Севилья до смерти боится, как бы слухи не дошли до баронессы. Но если бы ты видел, как мисс Маллоу кокетничала с ним на Бонд-стрит, ты усомнился бы в ее невинности. Чего только она не наговорила ему: и комплименты, и обещание непременно прийти полюбоваться на кавалькаду членов клуба «Четырех коней», и достаточно откровенные намеки, чтобы он взял ее с собой в Бат. У меня что, ушей нет? Это же происходило на моих глазах.
