Бонни Вэнак - Сладкая месть
Она ожидала, что он рассердится, но вместо этого он задумчиво на нее посмотрел. Грэм поставил тарелку и бокал на столик рядом с креслом.
– Ну и что. У Кеннета есть сын, который остается моим наследником. Я не требую сына прямо сейчас.
Она с облегчением перевела дух. «Отлично, – подумала она. – Я не могу позволить себе рисковать, занимаясь с тобой любовью. Еще немного, и я не смогу расстаться с тобой».
– Тогда нам больше не нужно спать вместе, – отважилась произнести она.
Его губы растянулись в улыбке. Он встал, сбросил с себя халат и снова уселся. Голый. О Боже! Она густо покраснела.
– Вот так-то лучше. Мне так удобнее. Так ты говорила, Джиллиан, что не хочешь больше делить со мной постель?
Он повернулся, чтобы взять стакан, а она с жадностью следила за игрой его мышц.
– Ну, в этом нет необходимости. Я н-не собираюсь с тобой оставаться, – произнесла она с запинкой.
Он посмотрел на нее поверх бокала, их взгляды встретились.
– Так ты все еще хочешь сбежать по истечении трех месяцев?
Раньше она и представить себе не могла, что когда-нибудь будет вести серьезный разговор со своим мужем, могущественным и влиятельным герцогом, а он при этом будет полностью обнажен. Грэма, казалось, ничего не смущало. Он развалился в кресле и положил свои длинные мускулистые ноги, покрытые темными волосками, на синюю оттоманку. Тарелка с печеньем стояла рядом с ним на изящном инкрустированном столике. Он взял маленькое темно-коричневое печеньице и начал медленно и с аппетитом его облизывать.
Джиллиан почувствовала, как желание волнами расходится по ее телу.
Грэм засунул печенье в рот. Он сидел у горящего камина и ел, как избалованный паша у себя в шелковом шатре. Он взял печенье своими тонкими длинными пальцами и протянул ей.
Джиллиан уставилась на него, будто он предлагал ей запретный плод. Она покачала головой. Герцог подбросил печенье и поймал его зубами.
Ее охватил трепет при воспоминании о том, как его зубы нежно покусывают ее сосок…
Оставаться здесь было слишком рискованно для нее. Чем дольше она пробудет с ним, тем тяжелее ей будет вырваться из этого капкана сладострастия, который расставил Грэм. Внутренний голос подсказывал, что надо бежать, иначе потом ее сердце будет разбито.
– Так ты хочешь убежать от меня, Джилли? – повторил он свой вопрос.
Ее удивляло спокойствие, с которым он это говорил. Ей казалось, что он видит ее насквозь.
– Я хочу расстаться, а не убежать, – поправила она.
– Ты ведь не от меня пытаешься убежать, Джилли. – От этого нежного обращения и бархатного голоса у нее внутри все затрепетало. Он покачивал бокал с молоком, будто тот был наполнен лучшим коньяком. – Ты от самой себя пытаешься убежать.
– Покорнейше прошу меня простить.
Грэм изогнул свою темную бровь.
– Тебе нет нужды просить меня о чем-либо. Мы теперь муж и жена. И прекрати изъясняться так, будто ты обращаешься к особе королевской крови.
– Не говори глупостей. Обычно, когда я обращаюсь к особе королевской крови, на указанной особе бывает несколько больше одежды. Или ты прикажешь именовать себя «ваша обнаженная светлость»?
Он громко расхохотался, она тоже улыбнулась. Грэм отпил еще молока.
– Ты прелесть. Разве дома тебе было когда-нибудь так хорошо?
– Нет… – Ее веселье вмиг улетучилось.
Он взглянул на ее плотно сжатые на коленях руки и поставил бокал.
– Джилли, тебе нечего бояться. Теперь я твой муж. Тебе все время было тяжело дома?
Неподдельная мягкость в его голосе окончательно покорила ее. Джиллиан всхлипнула. Но он ведь не сможет ее понять.
– Моя жизнь ничем не отличалась от жизни других благовоспитанных английских девушек.
– Понятно. Уроки танцев, вышивание, искусство принимать гостей и быть образцом безупречных светских манер, а перед ужасной первой брачной ночью мать наставляет тебя, говоря, что ты должна закрыть глаза и думать об Англии.
Она в изумлении улыбнулась:
– Странно, что ты так говоришь. Это звучит так… так по-английски.
Он смотрел на нее без улыбки.
– А я не англичанин.
– Ты похож на запретную экзотическую страну, которая манит меня.
– Если бы мои учителя услышали тебя сейчас, они бы и обморок попадали от стыда. Когда я вернулся из Египта, они так старались сделать из меня настоящего герцога. Что же мне мешает? Акцент?
– Нет. Скорее то, что ты не похож на остальных. Настоящий герцог ни за что не стал бы пить молоко из коньячного бокала.
– Или беседовать с женой, будучи при этом абсолютно голым.
Джиллиан густо покраснела. Она заерзала на жестком стуле. Роскошный атлас пеньюара ласкал ее обнаженное тело, подобно прикосновениям его рук. Она поспешила сменить тему:
– Раз уж ты заговорил об учителях, скажи, в Египте ты ходил в школу?
Грэм смотрел, как молоко плещется в бокале.
– Образование, которое я там получил, не совсем укладывается в английские стандарты. Я всегда хотел учиться в Оксфорде или Кембридже, как мне и положено по статусу. Боюсь, у меня серьезные пробелы в общем образовании, которого я толком не получил.
Его признание тронуло Джиллиан до глубины души.
– Но ты ведь и сейчас можешь учиться.
– Сейчас у меня множество других обязанностей. Нет времени. Хотя, возможно, когда-нибудь я и соберусь поучиться. Но мы отвлеклись. Вернемся к моей мысли. Ты во что бы то ни стало хочешь уехать. Это из-за меня или из-за чего-то другого?
Она чуть было не поведала ему свою сокровенную мечту. Но поймет ли он или, наоборот, станет осуждать ее за то, что она разделяет его страсть к знаниям?
– Грэм, этот брак… он был заключен при своеобразных обстоятельствах. Я очень ценю твое благородство. Но уверен ли ты, что хочешь оставаться моим мужем?
Он сдвинул брови:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
У нее задрожали губы.
– Ты мной пресытишься и заведешь любовницу. Многие мужья именно так и поступают. Такова жизнь. Я не дура и не собираюсь прятать голову в песок.
Он внимательно ее разглядывал. Она старалась отвести свой зачарованный взгляд от гладкой теплой кожи его рук, от темного островка волос у него на груди, не дать глазам опуститься ниже, на рельефные мышцы его плоского живота, на его… У нее перехватило дыхание. Он опять…
Грэм перехватил ее взгляд. На его губах показалась сладострастная улыбка.
– Да, мы только-только закончили заниматься любовью, а я опять тебя хочу. Ты мне не наскучишь, хабиба.
Она ухватилась за незнакомое слово:
– А что значит «хабиба»?
– По-арабски это значит «любимая». Ласковое обращение. Но ты не ответила на мой вопрос. Ты именно от меня хочешь сбежать?
