Кара Эллиот - Рискни ради любви
Джек едва не поперхнулся вином.
— И я понять не могу, почему вы предпочитаете пустые, бессодержательные разговоры интеллектуальным беседам, — добавила маркиза.
— Я? Нет, не предпочитаю.
— Неужели? Вы только посмотрите на красоток в ваших модных лондонских домах — они же совершенно бесцветны! Вы видите только бледные, пастельные силуэты, которые невозможно расшевелить.
Джек нахмурился.
— Как художник вы должны это замечать.
Ее слова ошеломили его, потому что он и сам раньше думал об этом же. Джек невольно представил себе леди Мэри Стайлз в ее скромных белых платьях.
Бесцветные… Именно так!
— Ваши наблюдения весьма любопытны, — признался он. — Я не рассматривал наших дам с этой точки зрения. — Подняв бутылку, он отсалютовал Алессандре, прежде чем допить последние капли мозельского. — Желаю, чтобы вы всегда могли придерживаться своих идеалов. Но чем старше будет становиться ваша дочь, тем труднее ей будет оставаться другой.
Алессандра поспешно отвернулась, однако он успел заметить капли слез на ее ресницах.
Это поразило его больше, чем ее слова. Ведь Джек привык считать, что маркиза — это оплот силы, лишенный каких бы то ни было эмоций. И вдруг он увидел, что она ранима, как ребенок.
— Я… я… — начал Джек.
— Вы высказали свою точку зрения, сэр. — Подхватив юбки, Алессандра приподнялась. — Однако я сумею дать ей свободу, чтобы она смогла высказывать собственные мысли, изучать что-то новое и…
Голос маркизы дрогнул, она всхлипнула.
Противоречивые чувства овладели Джеком. Вина… Гнев… Симпатия… Желание… И еще что-то, только он не мог понять, что именно. В сочетании с вином образовалась какая-то комбинация, постичь которую он пока не мог.
Схватив Алессандру за рукав, он снова усадил ее — прямо в свои объятия.
— Да будет вам, я вовсе не хотел огорчить вас. Давайте вытрем вам слезы.
Когда Алессандра вдыхала, ее грудь прикасалась к его груди, и ему казалось, что его обдает огненным жаром. К тому же он не только слышал, но и чувствовал, как бьется ее сердце.
— Вы правы: когда есть воля, желание, тогда появляется и способ его добиться.
— Вы герой войны, поэтому для вас смелость — вещь очевидная, — проговорила она. — Но для меня…
Приподняв подбородок маркизы, Джек провел большим пальцем по ее дрожащей губе.
— Можете мне поверить, страх — грозный оппонент, даже если речь идет о видавшем виды солдате. И накануне битвы лишь глупцы или безумцы не пытаются найти в сердце ответы на важные вопросы.
— Вы так добры, к тому же пытаетесь ободрить меня, — прошептала Алессандра. — Даже если все это неправда.
— Вовсе я не добр, леди Джаматти.
Он наклонился к ней. Настолько близко, что его обоняния коснулся легкий аромат специй и померанца.
— Далеко не добр.
Черт! Он готов нарушить все правила поведения порядочного джентльмена.
Черт! Ему на это наплевать!
Да и как может быть иначе, когда ее, рот находится всего в каких-то дюймах от его рта. Эти ее грешные, чувственные губы экзотической формы, невероятного цвета… Господи, ему хотелось бы написать их, а затем разорвать листок с рисунком и позволить обрывкам раствориться на его языке.
Вместо этого Джек взял ее лицо в ладони и несколько мгновений любовался фарфоровой гладкостью ее нежной кожи под его грубыми мозолистыми руками.
А потом он поцеловал ее.
Его живот обдало огнем, который заметался там из стороны в сторону и устремился вниз, к его чреслам. Джек испытывал удовольствие с несколькими женщинами, но ни одна из них не дарила ему таких божественных ощущений. Это удовольствие полностью овладело им.
Нашарив рукой ленты ее капора, он развязал узел и запустил пальцы в шелковистые кудри Алессандры.
Они сводили его с ума. Застонав, Джек вытащил из мягких прядей пригоршню шпилек и швырнул их на камни. Тяжелая волна темных локонов каскадом упада на ее хрупкие плечи, путаясь с завязками платья. Их Джек тоже развязал и запустил руки под мягкий муслин.
Алессандра издала какой-то звук прямо ему в губы, но он не прервал поцелуя, касаясь нежных округлостей ее груди. Джек почувствовал, что она млеет от его прикосновений, ее соски отвердели, когда он коснулся их пальцами и стал теребить. Ее глаза округлились и наполнились мерцающим светом. Ее грудь стала быстрее подниматься и опадать от дыхания и Джек всем телом чувствовал ее близость.
— Святой Иисус! — прошептал он, осыпая ее подборов док поцелуями.
Ее кожа была свежей и невероятно сладкой на вкус, как лепестки полевых цветов после раннего утреннего дождичка.
— Кажется, наши раскопки высвободили какую-то глубокую, темную, древнюю и чарующую силу, прячущуюся в земных глубинах. Чем еще можно объяснить это волшебство? — Его язык погрузился в ямочку на ее горле. — Только этим безумием.
Безумие…
Алессандра почувствовала, что ее разумом овладевает какая-то неистовая сила. Какое-то невероятное желание, которое никогда не должно было увидеть свет дня.
«Беги! Прячься!» — шептал ей голос рассудка. Однако она даже не попыталась высвободиться из объятий Джека. Более того, не осознавая, что делает, Алессандра обвила его шею руками и прильнула ближе к нему, чувствуя мощь его торса, резные выпуклости его ребер.
Господи, как же ей хорошо рядом с ним, как спокойно! Если бы их тела слились в одно целое, она бы, пожалуй, смогла обрести иллюзорную уверенность в том, что он может делиться с ней своей силой.
Если бы ей когда-либо нужен был герой…
Заглянув в темную бездну его глаз, она так и не поняла их выражения. Его взгляд был совершенно непроницаемым. А сама Алессандра даже не надеялась на то, что Джек думает о ней. А когда посмотрела на его губы, почувствовала страстное желание, и ее губы приоткрылись в молчаливой мольбе.
Потом он снова ее поцеловал. У его поцелуя был привкус вина и солнечного тепла. Алессандра прижалась к нему, поглаживая его плечи, играя с его темными кудрями.
Сквозь юбки Алессандра ощутила жар его восставшей плоти, чувствовала, как неистово колотится его сердце под ее ищущими руками.
Безумие…
Алессандра ослабла. От выпитого вина и чудесного, даже развратного ощущения, вызванного его необузданной мужественностью, у нее закружилась голова. Отросшие, колючие бакенбарды, мозолистые ладони, пульсирующее под одеждой естество — твердое, грубое, требовательное. Отчаяние, опаленное огнем желания. И наконец, будущее, которое даже трудно себе представить. Может, если она прижмется к Джеку крепко-крепко — мужчине, каждая клеточка которого пропитана благородством, — ей удастся добиться того, чтобы его отвага и сила помогли прогнать ее страхи.
