Сандра Браун - Другая заря
Джейк живо вспомнил тот момент, когда вошел в нее. Он сокрушался, что придется причинить ей боль, но даже это не уменьшало восхищения и восторга, охвативших его в тот миг, когда она приняла его в себя.
Бэннер создана для любви — для его любви. Никогда еще ни одна женщина так не подходила ему. Джейк даже сомневался, стоит ли двигаться дальше. Бэннер не почувствовала бы разницы, а ему не пришлось бы жить с чувством вины за содеянное. В то же время какое-то наслаждение и он бы получил. Но никакая сила ни на небе, ни на земле не заставила бы его в тот момент оставить Бэннер. Он начал двигаться медленно, и ее тело вдруг напряглось под ним от боли, но вскоре расслабилось, и ему стало легче. Удар за ударом Джейк пробирался дальше, глубже, а потом внутри его что-то взорвалось и вылилось водопадом. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.
Потом Джейк оставил ее, совершенно ослабевший и истощенный, но, вспоминая сейчас об этом, мечтал испытать ту краткую смерть еще раз. Пот прошиб его, он скрежетал зубами, стараясь усилием воли победить свое желание. Но желание сосредоточилось болью в чреслах.
Наконец Джейк оттолкнул Бэннер, отвернулся от нее, глубоко дыша, но легче ему не стало. Его трясло как в лихорадке. Бросив на нее быстрый взгляд через плечо и заметив ее бледность — Боже, она теперь, наверное, ужасно боится его, — он рывком открыл дверь и крикнул, обернувшись:
— Я еду в город за продуктами! Не жди меня к ужину!
Бэннер посмотрела вверх на ветки орехового дерева, покрытые листвой. Она всегда лучше всех лазала по деревьям. Ее ноги постоянно были в ссадинах. Бэннер старалась переплюнуть Ли и Мику, и это удавалось ей много раз. Она так и не избавилась от своего детского желания залезть как можно выше и отыскать место для уединения и утешения где-то между небом и землей. Наверху можно спокойно думать, как будто земные проблемы не доходят туда.
День тянулся очень медленно, дом слишком давил, Бэннер была встревожена, и все ее мысли крутились вокруг одного и того же.
Джейк Лэнгстон. Что ей с ним делать?
Он стал неразрешимой проблемой, от которой нельзя избавиться. Та ночь в сарае… Желать, чтобы этого не было, или сожалеть о том, что произошло, бесполезно. После той ночи Бэннер навсегда стала другой. И нет пути назад. С этим придется смириться.
Но как смириться с настоящим? Они с Джейком не могут жить дальше так, как сейчас, в постоянной борьбе друг с другом. Они как изголодавшиеся хищники, которые дерутся над добычей, над тушей убитого животного. Они оба слишком упрямы, слишком своенравны и темпераментны, и оба чувствуют вину за ту ночь. Сейчас они терзают друг друга. В такой ситуации у Плам-Крик нет будущего. Они погубят ранчо.
Бэннер все равно назовет свое ранчо Плам-Крик, даже если ему это не нравится.
Девушка улыбнулась. Подумать только, она даже мысленно спорит с ним, когда его нет рядом. Но улыбка вышла кривой. Тот полуденный поцелуй оживил все воспоминания и возбудил беспокойство, и Бэннер не могла улыбаться, как обычно.
Ей понравился тот поцелуй. Очень. Гораздо больше, чем следовало бы. Гораздо больше, чем позволяют приличия. И это не оставляло надежды, что она скоро сможет забыть его.
А что спровоцировало поцелуй? Джейк орал на нее, и казалось, был готов задушить, а через минуту уже держал в объятиях и поцеловал так, что все нутро Бэннер перевернулось.
Что происходит, когда Джейк прикасается к ней? Что вызывает ощущения, прежде совершенно незнакомые? И почему она так жаждет снова и снова испытать их?
Бэннер поерзала на ветке и прижалась щекой к коре. Сама того не замечая, раскрошила лист, и его частички плавно опускались на землю. Сорвала еще один.
Она думала о том, что, зародившись; в голове, никак не отпускало ее. Это было бы невероятно смело, но Бэннер поступала невероятно смело в недавнем прошлом и знала, что никакие преграды не остановят ее.
Они с Джейком могли бы пожениться.
Бэннер произнесла это вслух, и мир не перевернулся. Ее не убила молния. Земля не разверзлась и не поглотила ее. И она не свалилась с дерева.
В конце концов, чем так уж нелепа эта мысль?
В ней есть смысл. Джейк нужен ей на ранчо, и ранчо нужно ему. Плам-Крик обещал ему солидное будущее. Многие годы Джейк бродил по свету, попусту тратя талант, силы, молодость на бесцельные занятия. Такой возможности, как эта, у него больше не появится. И почему ему не воспользоваться ею?
У Джейка явно нет никого, на ком бы он собирался жениться. Бэннер знала, кого он действительно любит. Но Лидия ему недоступна и никогда не будет доступна. Однако от этого Джейк не переставал быть мужчиной. Ему нужна женщина, и часто, а если вспомнить сегодняшний поцелуй и ночь в сарае, то он вовсе не считает, что Бэннер не подходит для такого занятия.
Поэтому у них не возникнет никаких проблем на брачном ложе. Это уж точно. Кроме того, они оба хотят детей.
Она вспыхнула при мысли о том, что будет спать с Джейком каждую ночь. Хорошо. Да, она страстная. Но что в этом постыдного? Родители научили ее, что этого не надо стыдиться. Но они же убедили дочь, что страсть следует ограничивать рамками брака.
Глупо притворяться, что ей не понравился поцелуй Джейка. Он ей даже больше чем понравился. Бэннер не хотелось, чтобы поцелуй кончался. И если бы Джейк повел ее в спальню, она бы с радостью пошла. Нет смысла лгать себе, что не пошла бы, хотя понятия о морали ей внушали с колыбели.
Инстинктивно Бэннер понимала, что чего-то не узнала в ту первую ночь. Почему Джейк так сильно задрожал, прежде чем ослабел, явно удовлетворенный, и почему даже не мог двигаться? Она же осталась разгоряченная, возбужденная, взволнованная. Да, кроме всего прочего, Бэннер хотела бы узнать, что бывает еще, поэтому пошла бы сегодня за Джейком в спальню.
Она не влюблена в него. Или влюблена? Он не тот, кого с самого начала Бэннер выбрала бы в мужья. Она всегда любила его, но иначе. Переход чувств из одного качества в другое — вот за что ей надо ухватиться.
Из-за этого, ну и еще из-за ее одиночества. Она не привыкла быть одна, и каждую ночь, когда Джейк уходил в сарай, оставляя Бэннер в доме, ее охватывало отчаяние. Девушка представляла себе, как они с Джейком сидят в гостиной: он курит свои сигары, а она штопает ему рубашки. Эта картина казалась очень домашней, просто до смешного, но доказывала, как сильно Бэннер жаждала близости с мужчиной. Джейк ведь не менее одинок, чем она.
Бэннер знала, как она уязвима, когда дело касается других мужчин. Если не Рэнди — а Бэннер понимала, хотя и отрицала перед Джейком, что ковбой флиртовал с ней и прежде, — то появится кто-то другой, И в конце концов, может, из-за одиночества она и подчинилась Джейку. Другой мужчина не станет так заботиться о ее репутации, как Джейк. Другой хвастал бы тем, что произошло, пока отец не услышал бы и не пристрелил его. А Бэннер обвинили бы в том, что она опозорила семью и привела к убийству.
