Анн Голон - Анжелика в Квебеке
Сидя за столом, Анжелика с удовольствием смотрела на своих сыновей Флоримона и Кантора.
Флоримон помогал метрдотелю, господину Тиссо, накрывать на стол. Он всегда был очень деятельный и серьезно относился к своим обязанностям, а его служба пажом при дворе развила его природные способности. Он любил самые различные занятия и всегда в них преуспевал. То, что он провел многие месяцы на Севере, научившись убивать медведя ударом ножа и бегать наравне с индейцами, не помешало ему с ловкостью выполнять все то, что требовал этикет. Он быстро поменял свою одежду траппера на костюм знатного сеньора.
Кантор был совсем другой.
«Неужели я никогда не рассказывала тебе, — говорила себе Анжелика, — как я бежала, босоногая, по дороге Шарантона, чтобы спасти тебя от цыган».
Пришел маркиз, сообщив, что он нашел себе пристанище в Нижнем городе и ходит обедать в «Корабль Франции», хозяйка которого прекрасно готовит. Он надеялся, что его служанка вернется и тогда он воспользуется ее услугами, но он рассчитывал также и на приглашения своих дорогих друзей, графа и графини де Пейрак.
— Когда я закончу некоторые дела, я помогу вам устроиться. Я покажу вам дом и все его удобства.
— Он по-прежнему носит свою маленькую серебряную шпагу? — спросил Флоримон.
Эта таинственная фраза заинтересовала Анжелику, и она потребовала у сына объяснений.
— Как, матушка, разве вы не знаете, что господин Тиссо был офицером Королевского Рта в Версале? Третий подавальщик жаркого, мне часто приходилось присутствовать, когда он подавал соус. В Тадуссаке я его сразу же узнал. И иногда он сообщал мне новости из Версаля, откуда он так недавно прибыл. И среди прочего, я поинтересовался, носит ли Монсеньер Дофин слою маленькую серебряную шпагу, которую господин Кольбер при посредничестве своего брата интенданта Альзаса заказал у мастеров Огсбурга и Нюрнберга.
До сих пор господин Тиссо ничего не рассказывал о своем прошлом.
Анжелика жестом подозвала его к себе.
— Мессир, я уверена, что лишь большие неприятности заставили вас покинуть столь блестящий и завидный пост возле Его Величества.
— Вы правы, мадам.
— Что же это за неприятности?
— Те самые, мадам, которые и вас когда-то вынудили покинуть Версаль в то время, как ваша звезда была в зените…
— Яд? — наклонилась она к Тиссо.
— При дворе все пользуются ядом. С его помощью легко устраиваются многие дела, и это одна из дорог, среди прочих, к славе и успеху.
— Но вы не хотели следовать по этой дороге?
— Жизнь — драгоценный дар, — ответил он, — и я был слишком предан королю.
— Мадам де Монтеспан по-прежнему пользуется благосклонностью короля?
— Его благосклонность больше, чем когда-либо.
— А праздники?.. Скажите, господин Тиссо, праздники такие же красивые и пышные?
— Ни один двор Европы не знает равных. Его Величество со всей страстью посвящает себя устройству великолепных дворцов и парков, и это делает их самыми прекрасными и изысканными в мире. Празднества не уступают декору: великолепные и изящные.
«Итак, — думала Анжелика, машинально вертя в руках стакан малаги и наблюдая за нежными переливами то золотого, то пурпурного вина, — итак, ничего не изменилось при дворе. Там продолжали убивать и отравлять среди веселого шума очаровательных праздников».
***Корабль под зимним небом на волнах океана. Одна за другой они несли его к берегам Европы Письмо, написанное Анжеликой в Тадуссаке полицейскому Дегре, которое слуга господина д'Арребуста увозил с собой на «Мирабеле», скоро прибудет в порт. Слуга постучится в дверь дома Дегре… Он передаст ему послание, прибывшее из такой далекой страны, и Дегре, взглянув на него, узнает почерк Маркизы Ангелов. Насмешливая улыбка появится на его губах… В который раз она снова с ним…
Анжелика посмотрела на свою руку, державшую предательское перо.
Языки пламени, весело пляшущие в большом камине, бросали отблески на оживленные лица ее родных, она слышала смех Онорины, шутки Флоримона, тихую музыку, звучащую под пальцами Кантора…
Она знала в этот момент, что написала это письмо, чтобы добраться до короля и чтобы добиться справедливости.
***Сон вновь стер все воспоминания, и звон колоколов прервал ночной покой. Шесть часов утра… начался их второй день в Квебеке.
Жоффрсй уже встал. Анжелика не слышала, как он ушел, таким глубоким и спокойным сном она спала. Пробудившись, она ощутила легкость тела и ясность мыслей. Она вспомнила о вчерашнем сюрпризе: Полька была в этом городе.
Она встала, преисполненная желания действовать. Сегодня она должна встретиться с епископом.
Анжелика слышала, как внизу в большой зале кто-то ходит. Слышен был треск сухих поленьев и запах дыма.
Одевшись, Анжелика спустилась вниз и увидела старого Маколле, который подвешивал на крюк котел с водой. Он был не один. Два малыша, босые, в ночных рубашках, растрепанные, с еще сонными глазами, с интересом наблюдали за ним. Он обещал им дать попробовать сушеного мяса, которое он достал у индейцев. Иоланта поднималась из погреба, неся ведро с молоком козы, которую она только что подоила.
Оказалось, что в этом маленьком домике гораздо больше народу, чем можно было предположить, судя по утренней тишине. Кантор, например, выскочивший неизвестно откуда своим неслышным шагом индейца, Адемар, производивший, правда, больше шума, так как он нес дрова. Нилъс Аббаль и негритенок Тимоти, с утра одетые в костюмы пажа, еще не совсем проснувшиеся, сидели на скамейке возле камина и болтали ногами, обутыми в башмаки с пряжками. Они еще не пришли в себя от усталости.
Жизнь начиналась так, как она когда-то мечтала.
Со двора постучали. Это был лейтенант Барсемпью с двумя помощниками, принесшие горячий паштет и бланманже, бисквиты и серебряный кувшин с кофе, восточным напитком, который Анжелика обожала. Онорина и Керубин не обращали никакого внимания на эти вкусные вещи. Они были заняты тем, что наблюдали, как Элуа Маколле растирает пальцем в ладони, наподобие индейцев, какой-то коричневый порошок, сильно пахнущий копченым мясом, и небольшое количество воды. Иоланта сказала, что не будет завтракать, так как, если мадам де Пейрак ей позволит, она хотела бы пойти к причастию.
Господин де Барсемпью спросил Анжелику, знает ли она о серебряных жетонах.
Анжелика удивленно вскинула ресницы.
— Серебряные жетоны? Нет… Объясните мне.
Ее непонимающий вид тронул молодого человека. «Она так еще красивее, — подумал он. — Казалось, ее все здесь радует». Он грустно и снисходительно улыбнулся, так как вновь вспомнил о Мари-ла-Дус, его недавно умершей невесте. Вздохнув, он вернулся к тому поручению, ради которого прибыл.
