Барбара Картленд - Тень греха
Теперь, когда графу ничто не угрожало, Селеста ощутила в себе силу, которой не было раньше.
Она уже не боялась.
Она пойдет и потребует объяснений.
Она скажет ему все, что думает о его недостойном, заслуживающем презрения поведении.
Она скажет, что теперь, после всего случившегося, у него нет ни малейшего права требовать, чтобы она вышла замуж за лорда Кроуторна.
Достигнув полянки, на которой сидели те двое, Селеста сбавила шаг. Сначала ей показалось, что там никого нет. Но потом она увидела, что… На земле лежал человек.
Не веря своим глазам, Селеста подумала, что это всего лишь плод ее воображения.
Она подошла ближе и замерла, узнав в лежащем Джайлса.
Он был мертв.
Глава восьмая
Опустившись рядом с братом на колени, Селеста увидела в лунном свете расплывшееся на одежде темно-красное пятно.
Его застрелили, и она, еще не дотронувшись до его лба, поняла, что не ошиблась.
Сама поза Джайлса указывала на то, что пуля сразила его насмерть.
Одна рука была вытянута, и палец указывал на какие-то начертанные на песке значки.
Нет, не значки — буквы!
И эти буквы складывались в слова, ошибиться в значении которых было невозможно.
МЕНЯ УБИЛ МЕЛТАМ
Последняя буква была прописана не до конца, как будто умирающему недостало сил, но остальные определенно вывела уверенная и твердая рука.
Глядя в ужасе на слова обвинения, Селеста вдруг ясно поняла, что именно случилось, кто оставил эту надпись на песке и кто ответственен за смерть ее брата.
Одно не подлежало сомнению: спавший в своей комнате граф не мог застрелить Джайлса и вернуться в Монастырь до прихода наемных убийц.
Следовательно, ее брат погиб здесь, пока дожидался их возвращения с тем, чтобы расплатиться золотом за совершенное преступление.
Смерть Джайлса была на руку только одному человеку — лорду Кроуторну, и только смертью он мог отомстить графу за нанесенное оскорбление.
Теперь ей открылся весь зловещий замысел.
Она наклонилась, стерла ладонью начертанную на песке обвинительную надпись и прошептала короткую молитву. Ничего больше для брата Селеста сделать не могла.
Выпрямившись, она оглядела полянку, высматривая возможные улики против графа, а затем повернулась и поспешила по тропинке через лес.
Там, в лесу, стоя на коленях перед телом брата, Селеста сумела сохранить спокойствие, но в коттедже, в собственной комнате, самообладание покинуло ее.
Случившееся казалось сном. Мучимая бессонницей, она всего лишь вышла прогуляться и оказалась вовлеченной в череду страшных событий.
Сначала она с ужасом узнала о заговоре против графа, а потом с болью и стыдом поняла, что единственным человеком, который мог указать убийцам тайный ход, был ее брат.
И в завершение, как будто этого было мало, она обнаружила Джайлса мертвым, убитым тем, кто уже давно стал его злым гением.
Лорд Кроуторн хладнокровно использовал ее брата, чтобы обвинить в преступлении графа, который никак не смог бы защитить свою честь, потому что был бы мертв.
Какая изощренная ловкость! Какая дьявольская хитрость!
Теперь Селеста поняла, почему с самого начала, с первого взгляда, прониклась к лорду ненавистью и отвращением, почему инстинктивно, еще не зная его толком, увидела в нем зло и порок.
И если бы она не предупредила вовремя графа, лорд Кроуторн достиг бы своей цели.
Ей и сейчас еще не верилось, что человек, которого она любила, был на волосок от смерти.
Если бы убийцы проникли в спальню графа чуть раньше, когда он спал, у него не было бы ни единого шанса.
Селеста представила его лежащим на кровати с кинжалом в груди, мертвым, и с полной ясностью осознала, что без него в ее жизни не осталось бы ничего стоящего.
Не в силах стоять, девушка тяжело опустилась на кровать и попыталась разобраться в себе, принять тот факт, что она любит графа, любит всем своим существом, и что эта любовь полностью изменила ее жизнь.
А ведь совсем недавно она с полной уверенностью говорила графу, что никогда и ни в кого не влюбится, и свято верила в то, что ненавидит его.
И вот он вошел в ее жизнь, и теперь она любит его больше всего на свете, и нет для нее другого рая, как только быть рядом с ним.
Но быть с ним рядом невозможно, а значит, остается только одно — уехать.
В тот миг, когда граф поцеловал ее, провожая из дома, она поняла, что простое прикосновение губ соединило их в единое целое.
В тот миг она принадлежала ему, а он принадлежал ей.
Они были едины! Они были неразделимы!
А потом он отпустил ее.
«Идите домой, моя дорогая. Не хочу вмешивать вас в эту неприятную историю».
Но она уже замешана!
Замешана до такой степени, что ее собственный брат оказался соучастником задуманного убийства и сам погиб от руки того, кому пообещал в жены свою сестру.
Селеста закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, но мысли вязли в ощущении слабости и беспомощности, и вопрос «где искать спасения?» оставался без ответа.
Она хотела быть с графом, быть с ним телом и душой. Желание это отдавалось почти физической болью. Но если он женится и при этом попытается защитить ее, то лишь навредит себе.
Лорд Кроуторн никогда не позволит графу увести ее у него и изо всех сил будет ему вредить.
Теперь Селеста уже знала, на что он способен пойти, чтобы опорочить и оболгать человека, которого возненавидел до такой степени, что не остановился бы даже перед убийством.
— Нет, — прошептала она, — я не должна навязываться графу.
Конечно, он постарается помочь ей, но при этом неизбежно навлечет на себя неприятности, а этого Селеста допустить не могла.
Не в первый уже раз она подумала о том, что ей не вырваться из тени греха, упавшей на нее после бегства матери, что тень эта не только лишила ее надежды на счастье, но и накрыла собой Джайлса, приведя его к смерти.
Но все же, живой или мертвый, он сам пытался совершить убийство, и если это не удалось, то лишь благодаря счастливой случайности.
Селеста поежилась, вспомнив, как мчалась, подгоняемая страхом, к Монастырю, как проникла в дом и взлетела по лестнице.
А если бы опоздала?
Об этом не хотелось и думать.
Она спасла графа, но теперь обязана сделать кое-что еще. Ей нужно уйти из его жизни.
Он женится на леди Имоджен и, даже если будет вспоминать иногда странное и чудесное волшебство их поцелуя, это никак не отразится на исполнении им своих обязательств и никак не изменит того факта, что он не мог предложить ей ничего, кроме «покровительства».
