Тень Исиды - Виктория Анатольевна Воронина
С этими словами молодая царевна бережно повесила на шею мальчику амулет в виде жука, покрытого золотом и бирюзовой глазурью.
- Какой он красивый! – восхитился маленький Рамес, разглядывая украшение, и с любопытством спросил: - А кто это?
- Это священный скарабей, насекомое великого бога Солнца Ра, - объяснила сыну Нефер. – Он защитит тебя от злого колдовства, подарит удачу и придаст много сил на твоем жизненном пути.
- Я буду очень его беречь, мамочка, - серьезно пообещал ей малыш и попросил: - Поиграй со мной.
Нефер охотно согласилась – этот вечер был для нее свободен от всех храмовых и дворцовых церемоний, в которых ей надлежало принимать участие - и начала строить вместе с Рамесом домики из разноцветных каменных кубиков, высыпанных для них на небольшой столик по ее приказу рабом-нубийцем. Во время игры она испытала головокружительный подъем счастья от возни с любимым ребенком и начисто забыла обо всех своих волнениях и неприятностях, которые ее тревожили в последние дни. Угрюмое выражение покинуло ее лицо, плотно сжатые розовые губы начали мягко улыбаться, а прекрасные голубые глаза сиять таким солнечным светом непритворного материнского обожания, что прислужницы просто не узнавали свою обычно сдержанную и суровую молодую госпожу.
Для Нефер маленький Рамес стал истинной наградой за все те мучения, которые она испытала при его рождении. И она откровенно радовалась тому, что мальчик не только ни в чем не был похож на своего отца – ненавистного ей грубияна Менфу, но и рос полной ему противоположностью. Рамес легко завладел сердцем не только своей матери, но и всех слуг, окружавших его с самого его рождения. У него имелись голубые глаза, как у Нефер, и такие же тонкие изящные черты лица и очаровательная улыбка. Это был красивый, послушный мальчик, обладающий необыкновенной для его возраста понятливостью и потому казавшийся умнее своих лет. Влияние матери на него оказалось таким благотворным, что он никогда никому не сказал грубого слова и не причинил боли. Для слуг и рабов оказалось радостью служить маленькому Рамесу, отличающемуся от остальных детей редкой добротой и приветливостью.
Если слуги прочно привязались к маленькому царевичу, то Нефер посвятила полностью себя сыну и жила только им. Она не разлучалась с ним без крайней необходимости, нередко сама кормила, одевала его и водила гулять. Нефер забросила книги, некогда страстно ею любимые и больше не огорчалась, если у нее не ладились отношения с Амнерис.
Ее любовь к сыну не была похожа на ее страстную привязанность к бойкой и веселой подруге или на влюбленность в Радамеса. Это материнское чувство, полное самопожертвования оказалось настолько чистым и возвышенным, что его не омрачала даже капля ревности или зависти. Когда придворные царедворцы и слуги восхищались маленьким Рамесом и ласкали его, Нефер только радовалась этому, несмотря на то, что посторонние отнимали у нее внимание ее сына. Ее сердце было полно материнской гордости и благодарности всем, кто открыто выражал любовь к ее ребенку. А Рамеса невозможно было не любить.
Единственным, кто выражал свое недовольство Рамесом, являлся его отец, наследник престола Менфу. Он считал, что у его сына от Нефер нет ни капли мужественности, которая в избытке имелась у него самого. Три месяца назад Менфу внезапно вспомнив, что он отец, нагрянул без предупреждения в покои Нефер и потребовал показать ему ребенка. Отказать докучливому супругу было невозможно и скрепя сердце, молодая женщина выполнила его приказ и провела в просторную светлую комнату в своих покоях, где мальчик перебирал и рассматривал срезанные служанками в саду цветы.
- Чем ты занимаешься, сын мой? – недовольно спросил у Рамеса Менфу. – Почему у тебя нет военных игрушек, - меча, лука, стрел – подобающих первенцу наследника престола?
- Я не люблю играть в войну, папочка, - бесхитростно ответил мальчик. – Мне больше нравятся красивые цветы. Вот, посмотри какой чудесный желтый цветочек.
И Рамес протянул отцу свежий, пахучий, только что расцветший лютик, не сомневаясь, что тот придет в восторг от его дара. Но Менфу разозлился еще больше. Он с размаху бросил цветок на пол и раздавил его своей тяжелой ногой, обутой в сандалию, отделанной золотом. Малыш испугался поведения отца и расплакался, прижавшись к матери, которая тут же крепко обняла его, защищая своей любовью от отцовской злобы.
- Это не будущий воин, а какая-то девчонка растет! – в гневе заявил Менфу и приказал слугам. – Уведите его! Я больше не желаю его видеть.
Слуги быстро исполнили приказ господина и увели рыдающего мальчика, опасаясь, что его отец разгневается еще больше в случае промедления.
Нефер еле удержалась от того, чтобы не выцарапать мужу глаза. Каждый холодный взгляд, брошенный на ее сына, был для нее словно острый нож в сердце, а открытое пренебрежение ее обожаемым мальчиком и горькие детские слезы Рамеса возмутили до глубины души. Но расклад сил уже тогда, три месяца назад, получался не в ее пользу. За время болезни фараона Иниотеффа Менфу проявил себя истинным учеником своего деда – коварного визиря Хоремхеба. Он умело подавил выступления всех недовольных его властью, и некому было защитить ее и Рамеса. Нефер оставалось только молчать в той невыносимой ситуации, когда Менфу беспардонно обидел ее дитя, и надеяться на милость богов в своем противостоянии с жестоким супругом.
А Менфу не спеша подошел вплотную к ней и жестко произнес:
- Жена, в твоих интересах позаботиться о том, чтобы родить мне нового ребенка, второго сына. Этот жалкий заморыш не сможет стать достойным фараоном, и я никогда не признаю его своим наследником.
Нефер передернуло. В глазах мужа молодая царевна увидела его всегдашнюю злобу и желание отомстить ей. На супружеском ложе она окажется полностью в его власти, и тогда он не упустит случая причинить ей много боли – душевной и телесной. И царевна твердо решила про себя, что ни на какое соглашение с мужем, желающим лишить наследства ее любимого сына и унизить ее саму, она не согласится.
- Рамес – первый появившийся на свет сын не
