Янтарный след - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Не знаю, пожелает ли Ньярд покинуть свой чертог… – Мой отец, при всей его мудрости, казался ошеломленным.
Он и себя самого едва ли мог вообразить в другом месте, кроме Корабельного Двора.
Да и я не сразу сумела опомниться. Я ждала, что асы будут требовать меня – а оказалось, что мне грозит разлука с отцом и братом!
– Это непростое решение, – поддержал Одина Мимир, – зато оно надежно оградит нас от будущей вражды. За женщин может выйти соперничество, жена может повздорить с мужем и сбежать обратно к родичам. Но даже если кто и захочет пойти войной на соседей, вождь из рода асов не поведет войско на асов, а вождь из рода ванов – на ванов. Каждый будет преданно оберегать безопасность своего народа, и между нашими родами будет царить нерушимый мир.
Никто не возразил.
– А чужих женщин нам вовсе здесь не надо, – добавил Один и снова бросил взгляд на меня, но из-под шляпы я не могла разобрать, что за чувство в этом взгляде. – Мы уже совершили однажды глупость, когда приняли в Асгарде одну из ванов…
– Я не просила принимать меня здесь! – не сдержалась я. – Только твоя вина, что я не смогла уйти!
– Это правда, – он кивнул, его шляпа качнулась. – Я наложил на нее чары, которые не позволили ей уйти. И пострадал за это – я сам и многие другие. Притаившись, будто змея, она прикидывалась слабой и смирной, точно старая лошадь, а сама выбирала время, чтобы нанести удар. Но теперь мы научены опытом и больше не позволим коварным чародейкам жить среди нас.
– Но неужели нам придется расстаться с тобою, сестра? – Фрейр взглянул на меня с болью. – Мы были неразлучны с рождения. Когда ты очутилась в плену, я не знал покоя, пока не смог прийти и вернуть тебе свободу. И вот теперь, когда мы победили, неужели эта победа принесет нам новую разлуку, и теперь уже навсегда?
– Ну, что же делать? – с притворным сочувствием прошипел Локи. – У нас в Асгарде другие, хм, обычаи, не те, что у вас. У нас тут нельзя, хм, жить в любви… с собственной сестрой. У нас тебе подберут другую жену – из тех, кто не состоит с тобой в родстве.
– Что ты там бормочешь, слизняк недобитый? – Фрейр наклонился к нему, передвинул свой меч из-за спины вперед, чтобы было удобнее его вынуть.
– Ничего, ничего! – При виде этого меча – единственного на свете, что может сразить самого Сурта, Локи сжался до размеров червя и заполз в щель стены под скамьей. – Тебе послышалось! – донеслось из щели, и все сидевшие в палате, асы и ваны, дружно засмеялись.
Я тоже посмеялась, но веселья не чувствовала. Мне было горько от грозящей разлуки с братом и досадно из-за пренебрежения – пусть оно и было рождено опасением. Когда переговоры завершатся и мир будет заключен, мне придется уйти отсюда, а мои отец и брат останутся в Асгарде. Может быть, меня больше никогда сюда не впустят, а значит, я никогда их не увижу. И Один… он будет рад от меня избавиться. Убедился, что я ему не по зубам, теперь ему стыдно смотреть на меня. Собственное копье жжет ему руки. Пока я здесь, на глазах, ему не вернуть свою силу.
Эта мысль не давала мне покоя все дни, пока асы и ваны обсуждали условия мира. Если я позволю отцу и брату остаться в Асгарде, а сама уйду, я потеряю самых близких родичей и лишусь возможности присматривать за Одином и его соратниками. Если он обманет меня, нарушит обещания и снова станет переманивать валькирий и завлекать к себе мужчин-воинов, я больше ничего не смогу с этим сделать. Мне придется наблюдать за ним издалека, а уж такой, как он, сумеет запутать следы и отвести глаза.
В один из тех дней я гуляла по березовой роще близ Болотных Палат. Рощу мне было жаль, и я помогла ей оправиться, она опять весело и нежно шелестела своей золотой листвой. Дойдя до самого края, я увидела ту кучу золы, куда во времена своего плена ходила с ведром, а на ней кто-то сидел. Сгорбленный, закутанный в плащ, сидящий сам напоминал кучу золы, и я не сразу узнала Одина. Не поверила бы раньше, но при виде этой фигуры я ощутила жалость. Он казался воплощением зимней тоски, безнадежной старости.
Я остановилась. Не смогла пройти мимо. Что-то не пускало меня. Я и сейчас не знаю, где находилось это что-то – во мне или в нем. Он поначалу не двигался, но потом медленно поднял голову, глядя на мою тень, а не на меня.
– А ты невесела, Фрейя, – проговорил он.
И голос его был слабым, скрипучим – старым.
– Я? Я невесела? – То же самое я думала о нем. – Может, и так. Мне ведь предстоит потерять самое дорогое, что у меня есть, – моего отца и брата. Ты уж постараешься, чтобы я больше никогда с ними не увиделась, да?
Мне хотелось, чтобы он возразил, заверил, что всегда будет рад меня видеть в Асгарде… Не так уж давно он уверял, что жаждет моего общества, а ведь тогда я выглядела куда хуже, чем сейчас.
– Ты увидишься с ними, – проскрипел он. – Вернее, с одним из них. С отцом. Когда все кончится и все мы погибнем, он уцелеет и вернется в Ванахейм.
– Но я… Как знать, – я засмеялась, хоть и не очень искренне, – выживу ли я сама, чтобы встретиться с отцом?
– О тебе Великая Вёльва ничего не сказала.
Он так и не поднимал лица – я разговаривала с его шляпой. А меня тянуло заглянуть ему в глаза – не знаю зачем. Казалось, сейчас, когда он так слаб, я смогу разгадать какую-то тайну… его силы? Его слабости? Его желаний? Я знала, что это невозможно – его душа напрямую выходит в бездну и безгранична, как сама тьма. Но меня тянуло к этой тьме. Почти помимо воли я начала меняться. Волосы засеребрились лунным светом, глаза сделались синими и все темнели, накапливая тьму. В волосах поднялись кустики сон-травы и расцвели – черно-багровыми, как запекшаяся кровь, звездами.
И тогда он поднял лицо.
