Сьюзен Робинсон - Помолвка
Она все-таки выйдет замуж за Трешфилда, этого старого зануду. Другого выбора у нее нет. В конце концов, что изменилось? Очень мало, разве что чувствует она себя так, словно вместо сердца у нее высохший, сморщенный желудь. Она выйдет замуж и обретет свободу. Что ей еще остается делать?
Утром она в первую очередь заставит Трешфилда получить разрешение на венчание без церковного оглашения. Они поженятся, а мистер Росс пусть возвращается в Техас. Там, она надеялась, он станет жертвой команчей или гремучей змеи, желательно и того и другого сразу.
А теперь хватит ей плакать. Дочери герцога не плачут из-за утраченной любви. Дочери герцогов стискивают зубы и продолжают жить, даже если жизнь впереди представляется им бесконечной унылой серостью.
Опершись на столик, стоявший в углу, она встала и прислушалась. Из коридора больше не доносилось никаких звуков. Наверное, Ник махнул рукой и ушел. На всякий случай она решила еще немного побыть в кабинете. Вдруг он вздумает вернуться и снова заговорить с ней. Услышав его голос, она снова начнет проливать глупые слезы. Нет, лучше ей оставаться в кабинете. Тем временем она снимет с себя этот чертов кринолин.
С платьем Джорджиане пришлось повозиться. Она завела руку через плечо и подняла его кверху, чтобы отвязать нижнюю юбку и кринолин. Обруч и кружевная юбка упали на пол. Приподняв подол платья, она подняла обруч и прислонила его к стене. Нижнюю юбку она повесила на спинку стула.
Вздохнув. Джорджиана оглядела комнату в поисках лампы и увидела, что она стоит на небольшом столике в стиле Людовика XVI. Она шагнула к нему, однако нога ее зацепилась за подол платья и, споткнувшись, юна едва не оказалась на полу. Она забыла, что ее платье было рассчитано на ношение с кринолином и без него волочилось по полу.
Она начала обеими руками собирать свою юбку, когда услышала легкое шуршание у себя за спиной. Повернувшись, она увидела в открытом окне черную тень. В тот же миг тень скользнула в комнату и направилась к ней. От страха у нее отнялся язык, она с ужасом смотрела на незваного гостя. Наконец она смогла издать сдавленный крик, потом глубоко вдохнула, чтобы закричать сильнее, но в этот момент незнакомец рванулся вперед и зажал ей рот рукой.
— Черт возьми, Джордж, от твоего крика даже вампир наложит в штаны. — Ник подвинулся и встал в бледном свете луны, падающем от окна.
Отбросив руку Ника от своего лица, Джорджиана дрожащим шепотом проговорила:
— Гнусный мерзавец, вы меня напугали. Вы прокрадываетесь ко мне как какой-нибудь преступник.
— А что мне еще остается, раз вы забаррикадировали дверь? Мне нужно поговорить с вами.
— Я больше не хочу с вами разговаривать. Никогда. Уходите отсюда.
— Послушай, Джордж.
Ей было невыносимо его присутствие. Она подошла к двери и хотела открыть ее, но ее рука соскользнула с неподвижной ручки.
— Вы заперли ее, — сказал Ник. — Поэтому я и залез в окно.
Она повернула ключ в замке и открыла дверь, но та снова захлопнулась, потому что Ник надавил на нее.
Она повернулась к нему с сердитым видом:
— Клянусь, я вас ненавижу. Уходите сейчас же, а не то я закричу.
— Я не сделаю этого, голубка.
— Что? — Душевная мука и злость утомили ее.
Продолжая держать дверь рукой, Ник опустил голову, чтобы говорить тише. Она почувствовала его дыхание на своем плече.
— Я не предъявлял на вас права. Клянусь именем моей покойной сестры. Ее звали Тесси. Вы знали об этом? Она умерла от рук мужчины, который купил ее на один вечер. Она была всего лишь маленькой девочкой. — Голос его задрожал. Он на мгновение смолк и затем продолжил: — Так что вы видите, что я говорю серьезно, голубка. Имя Тесси для меня свято, и я клянусь им, потому что… потому что вы много значите для меня. Трешфилд обвинил меня в том, что я хочу обладать вами, и предложил мне дождаться своей очереди. Я сказал, чтобы он заткнулся. Он злобный старый ублюдок, и вы поверили в его очередную отвратительную выдумку.
— О! — Джорджиана попыталась определить, что она чувствует, но не смогла. Душу ее одновременно заполнили облегчение, неуверенность, страх…
— О? Это и есть ваш ответ?
— О Боже. — Она сейчас заплачет. Дочь герцога не должна плакать в присутствии джентльмена.
Он наклонился над ней — темная фигура, загородившая слабый свет луны.
— Что случилось? У вас странный вид. С вами все в порядке, голубка?
— Я… я подумала, что вы восприняли мой рассказ о замужних женщинах как совет. Я подумала…
— В самом деле, голубка?
— Пожалуйста, не называйте меня так.
— Почему?
— Это слово звучит слишком фамильярно. А я серьезная девушка, уверяю вас.
— А почему вы думаете, что я считаю вас несерьезной?
Ей плохо было видно его лицо. Глаза его казались темными, выражение лица строгим, и она с трудом произнесла следующие слова:
— Я ошибаюсь?
— Черт возьми, да.
— О!
— Опять «о». Вы больше ничего не скажете?
— Я не знаю, что делать. В пансионе нас этому не учили. — Джорджиана опустила голову и со вздохом произнесла его имя.
Несколько мгновений он не шевелился. Потом она почувствовала, что он тянет ее за руку.
— Что вы делаете?
— Я говорил вам, чтобы вы так не произносили мое имя. — Он стянул длинную перчатку с одной ее руки и начал стягивать вторую.
— Ник, — прошептала она. — Ник, это неприлично.
— Гм?
Вначале пальцы его прикоснулись к ее запястью, затем заскользили вверх по ее руке, и она вздрогнула. Его руки обняли ее, и она положила голову ему на плечо.
— Я вас никогда не обижу, голубка. Джорджиана услышала напряжение в его голосе и подняла голову. Он пристально вглядывался в темноту, словно поглощенный каким-то неразрешимым внутренним конфликтом. Тело его напряглось, и он крепче сжал ее своими руками. Она почувствовала сумятицу в его душе и догадалась о ее причине.
— Ник?
Он закрыл глаза:
— Черт возьми, не говорите так больше!
— Но мне нравится, как это действует на вас.
Он открыл глаза, посмотрел на нее и от удивления разомкнул губы:
— О!
— Ник, — выдохнула она. — Ник, Ник, Николас.
Ей пришлось замолчать, потому что он накрыл ее рот своими губами. Она прислонилась спиной к двери, и он прижался к ней своим телом. Груди ее уперлись в его грудь, и она страстно ответила на его поцелуй. Ее руки проникли под его куртку и обхватили его спину. Он застонал и прижал к ней свои бедра.
Джорджиана почувствовала, как через все ее тело к голове прошла горячая волна. Она не подозревала, что обладает такой властью над ним, что она способна вызвать у него такой взрыв чувств. Обхватившее их возбуждение показалось ей чем-то удивительным и прекрасным, ей даже стало страшно, что оно может неожиданно кончится. К черту аристократизм и изысканные манеры! Они не шли ни в какое сравнение с тем наслаждением, которое ей доставляло его тело, и она не собиралась отказываться от него.
