Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная
Вид у нее был потрясенный.
— В чем дело? — спросила я. Боюсь, слишком резким тоном.
— Это правда — то, что говорят люди? Будто господин Антоний всю ночь пробыл здесь?
Она бросила взгляд на смятую постель.
— Да, это правда. И доставил мне огромное наслаждение! — с вызовом выпалила я.
— Госпожа… — упавшим голосом вымолвила Хармиона.
— И не надо меня порицать! Слышать ничего не хочу. Мы не подотчетны никаким земным властям! — Я повторила фразу Антония.
— А как насчет твоего собственного сердца? Как насчет египетского двора? Как насчет общественного мнения в Риме?
— Пренебрегать общественным мнением Рима мне не впервой, двору Египта я ничем не повредила, а что до моего сердца, то оно… оно тянется к нему!
— Лучше бы этого не было! — заявила она. — Лучше бы к нему тянулось твое тело.
Я рассмеялась.
— По правде сказать, именно тело и тянется. Ведь во всех других смыслах, кроме… телесного, я его почти не знаю.
Но все же… пока и этого было более чем достаточно.
Судя по виду, Хармиона почувствовала облегчение.
День прошел. Я поблагодарила поваров и слуг за удавшийся пир и, приметив, что они с трудом скрывают улыбки и смотрят на меня с любопытством, многозначительно толкая друг друга под ребра, велела им нащипать к завтрашнему вечеру несколько коробов розовых лепестков. Вот так. Пусть будут при деле, а не гадают, чем занимается по ночам их царица!
На пир к Антонию я вознамерилась прибыть уже не как Венера, а как Клеопатра: ведь новость, повторенная дважды, уже не впечатляет. Пока меня одевали, я светилась от переполнявшего меня радостного волнения.
Я отправилась к нему на носилках, в наступающих сумерках, в сопровождении четырех факельщиков. С возвышения были видны чистые улицы и аккуратные дома Тарса. Этот город был предан Цезарю, и Кассий обошелся с ним весьма сурово, но Антоний вознаградил горожан за верность и перенесенные страдания.
Резиденция Антония находилась в самом центре. Меня доставили туда, опустили носилки, и я вышла на широкие ступени, ведущие к большому крытому залу. По обе стороны лестницы стояли часовые. Вооруженный эскорт проводил меня в помещение с высоким плоским потолком, разделенное на три секции рядами колонн.
На самом деле это был торговый зал, освобожденный специально для торжественного мероприятия. По такому случаю ему попытались придать роскошный вид. Шероховатые стены завесили сирийскими драпировками с ручной вышивкой, через каждые несколько локтей расставили светильники на подставках, а близ входа устроили помост, где играли музыканты. Однако запах рынка не могли перебить даже обильно курившиеся благовония. Вдоль стены расположили вооруженных солдат, а большую часть гостей составляли мужчины. Немногочисленные женщины, скорее всего, были женами местных магистратов.
В центре зала находились традиционные обеденные столы и ложа, а гостям попроще предлагали места за длинными столами, наводившими на мысль о солдатской трапезе. Среди собравшихся я заметила и Деллия. Доспехи он сейчас не нацепил, но все равно оделся по-солдатски просто: в скромную тунику и крепкие грубые сандалии. Единственной данью праздничной обстановке был широкий золотой браслет на левой руке. Его окружала группа других солдат, все пили и слишком громко смеялись. Должно быть, они предавались пьянству чуть ли не с утра.
И тут в сопровождении двух военных трибунов в зал влетел Антоний. Увидев его, я вздрогнула — так странно было смотреть на него на людях, в окружении пьянствующей солдатни.
Одет он был получше Деллия, но ненамного: накинул поверх туники плащ с бронзовой фибулой да вместо сандалий натянул сапоги. Однако, судя по растрепанным волосам и раскрасневшемуся лицу, он тоже уже успел немало выпить.
Увидев меня, Антоний кивнул, вскинул руку и выкрикнул:
— Приветствую вас, добрые друзья! Рад вас видеть!
Шум слегка стих, но несколько человек продолжали смеяться и разговаривать. Чтобы призвать их к молчанию, ему пришлось схватить свой кинжал и ударить им о металлическую тарелку.
— Мы здесь, чтобы почтить царицу Египта, проделавшую долгий путь для встречи с нами! — крикнул он.
Голос его, даже под влиянием вина, звучал внушительно и властно.
Вся компания загалдела. Я поморщилась. Что это такое — меня пригласили в казарму?
— Добро пожаловать в наш скромный обеденный зал, — обратился Антоний ко мне, и его речь не была простой любезностью. — Для тебя я попытался превратить его в царские палаты.
Хотя слова его предназначались для меня, смотрел он при этом на своих людей — похоже, в отличие от моих спутников римляне ничего не знали. Они провели ночь на берегу и полагали, что их командир находился там же.
— Садитесь! Садитесь! — призвал Антоний.
Его повеление было встречено одобрением и незамедлительно исполнено.
Я заняла отведенное мне место рядом с ним на пиршественном ложе, однако сам он довольно долго, стараясь не смотреть в мою сторону, вел разговоры то с одним, то с другим из своих людей. Однако в конце концов ему пришлось сесть, чтобы подать сигнал к началу пира.
Я оперлась на локоть, подвинулась к нему и шепнула:
— Ты постарался.
Но он не взглянул на меня, а лишь опустил голову и буркнул в сторону:
— Я предупреждал, что мой пир не сравнится с твоим.
— Он другой, но мне и сравнивать не с чем. Я бывала на пирах лишь в Риме и Александрии. Откуда мне знать, как принято в столицах провинций?
Меня начала раздражать его странная манера смотреть в сторону. Такой разговор после всего, что между нами было, казался неестественным. Мне очень хотелось повернуть его лицом к себе… а может быть, и поцеловать. Ручаюсь, его солдатам это бы понравилось.
— Да посмотри ты наконец на меня, — с укором сказала я.
Он повернулся, и я увидела на его лице вожделение — или то было отражение моего собственного чувства? Воображение порой заставляет принимать желаемое за действительное. Что поделать, если весь его облик — широкий лоб, темные глаза, полные изогнутые губы — вызывал у меня лишь одну мысль.
— Охотно повинуюсь приказу, — промолвил Антоний, но тут его внимание привлек Деллий.
— Хорошо бы знать, когда в здешних краях наступает зима, — говорил он. — К ее приходу нужно подготовиться заранее.
— У нас долгая осень, потому что гора защищает долину от северных ветров, — ответил один из магистратов Тарса. — А в каком направлении намерены вы двинуться отсюда?
— Дальше в Сирию, — отозвался Антоний. — А затем в Иудею. Мне нужно встретиться с Иродом.
