Виктория Холт - Мелисандра
– Все, кто любит, говорят сладкие речи, – сказала Мелисанда.
– Удивительная предусмотрительность со стороны матушки-природы! – поддержал ее Фермор. – Как песенка дрозда или павлиний хвост.
– Но как молодой девушке отличить правду от лжи?
– Девушка, не способная этого сделать, должна отвечать за последствия, – отрезала Каролина.
– Я спою вам другую песенку, – объявил Фермор, – дабы показать, что опасаться следует не только молоденьким женщинам. – И без промедления он запел:
Семь старых цыганок на графском дворе, волосы распустив, пели:
«Оставь чертог на заре, чудесной воли вкуси!»
И зачарованно леди взяла имбирь горьковатый у них.
Вспыхнули грецким орехом глаза, подхватил ее табора вихрь!
Фермор продолжал петь о том, как граф приехал домой и обнаружил, что его жена ушла с цыганами, и едко пародировал графа, который просил графиню вернуться, а та отказалась.
Когда вернулся в поместье граф, его встретила тишина.
Грозил: «Нищета тебя ждет и грязь!» Молил: «Ты вернись, жена!»
Но что ей злато, что жемчуг его, угрозы, посулы счастья!
Ей стала воля дороже всего, ветров поцелуи, объятья…
Въезжая в город, все они смеялись – даже Каролина.
– Да здравствует покинутый граф! Спасибо ему за то, что развеял печаль по поводу безвременной кончины надоевшей всем дочки мельника! – воскликнул Фермор.
Молодые люди направились к постоялому двору, где накормили лошадей, пока сами отдыхали, прежде чем отправиться на конную ярмарку. Фермор хотел взглянуть на лошадей, а Джон Коллинз намеревался купить коня.
Они расположились в отдельной комнате, с посыпанным опилками полом. Девушка в милом чепце принесла им высокие кружки с крышками, наполненные корнуолльским элем. К элю были поданы горячие – только что из печки – пирожки, благоухающие луком.
– Похоже, сегодня в городе будет веселье, – сказал Фермор девушке в чепце. Она была премилой, а у Фермора для хорошенькой девушки всегда имелось наготове ласковое словечко или улыбка, не важно, сколь сильно он был увлечен в это время другой.
– Вы приехали в самое время, сэр, – ответила она, потупившись. – Сегодня будут пороть старика Тома Мэттьюса. Его поймали, когда он воровал кур у фермера Трегерта. Весь город выйдет на улицу, чтобы посмотреть.
– Значит, повеселимся! – обрадовался Фермор. – Принеси нам, пожалуйста, еще пирожков, они очень неплохи.
Девушка почтительно присела и удалилась.
– Я не совсем поняла, что она сказала, – попросила объяснения Мелисанда.
– О, эти люди радуются пустякам. Будет наказан еще один преступник, только и всего, – пришел ей на помощь Джон Коллинз.
– И его станут пороть прямо на улице? – спросила Мелисанда.
– Он воровал кур, и его поймали с поличным, – ответила ей Каролина.
– Но пороть его прилюдно!.. Это такое бесчестье! Да и больно к тому же!
– Ну, будем надеяться, что это послужит ему хорошим уроком и отучит красть, – сказал Фермор.
– Но на улице… на виду у других… – содрогнулась Мелисанда. – Когда человека подвергают физическому наказанию – это само по себе плохо. Но прилюдно…
– Зато другим неповадно будет, мадемуазель, – резко произнесла Каролина. – Некоторым стоит показать, какие последствия их ожидают, если они возьмут то, что им не принадлежит.
Мелисанда умолкла, и, когда служанка принесла новую порцию пирожков, оказалось, что у нее совсем пропал аппетит.
Выйдя на улицу, они столкнулись со зловещей процессией. Преступник, обнаженный по пояс, был привязан к задку повозки, которая медленно тащилась по улицам города. Позади шли двое мужчин с хлыстами и по очереди опускали хлысты на кровоточащую спину жертвы.
Каролина, Фермор и Джон взирали на эту картину безразлично, только Мелисанда с содроганием отвернулась. «А что, если он был голоден? – думала она. – А может, ему нечем было кормить семью? Откуда нам знать, заслуживает ли он подобного наказания?»
Мелисанда погрустнела, и следа не осталось от того веселья, которое она излучала на подернутой туманом дороге.
Фермор оказался рядом с ней.
– В чем дело? – осведомился он.
Мелисанда покачала головой, но он подъехал ближе, требуя ответа на свой вопрос. Она попыталась объяснить, хотя сомневалась, что он ее поймет.
– Кусты, цветы и туман… все было так красиво. А это… это безобразно!
– Воры должны нести наказание. В противном случае они без колебаний разденут и разуют нас на ходу.
Они подъехали к конюшням, и, пока Фермор с Джо ном выбирали лошадь, Каролина сказала Мелисанде:
– Вас так легко ввести в заблуждение, мадемуазель Сент-Мартин. Вы слишком жалостливы к преступникам… и к дочкам мельников тоже. Глупые люди и преступники должны отвечать за свои поступки.
– Я понимаю, – ответила Мелисанда. – И все-таки не могу их не пожалеть.
– Брать чужое – непозволительно… не важно, что именно, – со значением произнесла Каролина. – И людям необходимо время от времени об этом напоминать.
К несчастью, на обратном пути через город им пришлось увидеть безумную Анну Квелле. И Мелисанде показалось, что порка Тома Мэттьюса по сравнению с горькой участью Анны Квелле не такая уж большая трагедия.
В тот день на Анну пришли поглазеть многие. Одни приехали на конную ярмарку, а другие – поприсутствовать на порке Тома Мэттьюса. Не взглянуть на Анну было бы уж совсем непростительно.
У крошечного домика, в котором жила Анна Квелле, собралась толпа. Молва об Анне разнеслась по округе, и все спешили воспользоваться возможностью ее увидеть. Эта женщина была городской сумасшедшей, и ее безумие привлекало невежественную толпу. В отличие от спокойных, погруженных в себя тихопомешанных, она была буйной. И в приступах ярости, словно дикий зверь, шипела и плевалась, царапала любого, кто осмеливался подойти к ней, кидалась на стены, пыталась сорвать с себя одежду, выкрикивая непристойности. В последнее время приступы сумасшествия случались с ней все чаще и чаще, и увидеть их своими глазами считалось замечательным развлечением. Анна бросалась на землю, колотила руками и ногами, прикусывала язык. Ее лицо багровело, когда она изрыгала пронзительные и странные нечленораздельные звуки. Говорили, что в нее вселились демоны, однако демоны не всегда обнаруживают свое присутствие. Каждый из зевак надеялся, что демоны проявят себя, когда он придет посмотреть на Анну, и изо всех сил старался спровоцировать их показаться во всей красе. Вскоре Анну должны были увезти в Бодмин, где ее посадят в клетку и станут показывать прохожим.
