Джейн Бонандер - Пыл невинности
Входная дверь неожиданно открылась, и на крыльцо вышел высокий худощавый мужчина с красивыми седыми волосами, длинным носом и серыми глазами. Он холодно посмотрел на гостью, и она, казалось, услышала его недовольный вздох.
– Уинтерс, – сказал Алекс, – спуститесь и помогите мне занести в дом сундук мисс Макдауэлл.
Густые брови лакея взлетели вверх, и он сделал пренебрежительную гримасу, словно хотел дать понять, что прикасаться к вещам Скотти ниже его достоинства.
– С огромным удовольствием, сэр, – сухо ответил Уинтерс, хотя было ясно, что это не доставит ему даже маленького удовольствия.
Скотти Макдауэлл смущенно стояла на крыльце и чувствовала себя нищенкой, ожидающей, когда ей подадут милостыню. Неожиданно из дома выбежала низенькая полная женщина с широкой улыбкой на круглом розовом лице. Вся излучая тепло, она схватила Скотти за руки и воскликнула с сильным русским акцентом:
– Ах, какая хорошенькая! Пойдем поскорее в дом, meelenkee, а то на улице так сыро. Не замерзла? Первым делом немного отдохнем у огня. Cospady! Этот несносный Саша даже не предупредил меня, что ты такая красавица!
Скотти не обращала внимания на акцент, она видела только доброту и участие. Она растерялась и находилась в полном смятении. Все для нее здесь было новым, и она ощущала себя чужой. Однако ее встретили дружеской улыбкой. Мать Скотти умерла много лет назад, но только сейчас девушка поняла, как сильно скучала по ней, как сильно ей не хватало материнской ласки. Правда, до осени, когда умер отец, она не чувствовала себя одинокой. Неожиданно Скотти ощутила себя маленькой и слабой, и от этого настроение еще больше упало.
Гостью ввели в темную бесцветную прихожую, а оттуда – в огромную гостиную с камином, в котором ревел огонь.
– А сейчас, моя дорогая, присядь вот здесь… О, я миссис Попова, экономка Саши. Пойду, принесу чай. Ты ведь хочешь чаю?
– Да, хочу, – на одном дыхании выпалила девушка. – С удовольствием выпила бы немного чаю.
Пока экономка заваривала чай и разливала его в чашки на столике перед огнем, Скотти с любопытством огляделась по сторонам. Ее взгляд сразу остановился на портрете, висящем над камином. На нее смотрели Алекс и очень красивая маленькая девочка со светло-золотистыми волосами в голубом платьице с кружевным воротником и манжетами. Скотти почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло. Это и есть дочь Алекса, которую ей предстоит учить. На портрете Александр Головин смотрел на девочку и улыбался какой-то необыкновенной улыбкой, полной любви и нежности… Если бы он хоть раз так же улыбнулся ей.
Быстро заморгав, Скотти отвела взгляд от картины и оглядела комнату. Мебель была старой, но добротной и крепкой. Она сидела на диване с резной деревянной спинкой. Дорогая обивка в цветочек выглядела почти как новая. Рядом с диваном, по обеим сторонам от камина, стояли обтянутые такой же тканью кресла с овальными спинками и резными подлокотниками с орнаментом в виде завитков. Ближе к огню Скотти увидела огромное кожаное кресло с кожаной скамеечкой для ног. От времени кожа на кресле выцвела, как у кресла, в котором любил сидеть Йэн Макдауэлл. Она сразу догадалась, что это кресло хозяина дома. Вот почему Алекс любил сидеть перед огнем в кресле Йэна.
На деревянном полу лежал ковер сочного темно-красного цвета с гроздьями фиолетового винограда. Ковру тоже было много лет, о чем говорили протертая дорожка, ведущая от двери, и места вокруг мебели.
Скотти взяла чашку чая и посмотрела на окна, закрытые толстыми бархатными шторами. Они показались ей похожими на щиты, преграждающие доступ солнечному свету. В комнате было тепло, но Скотти поежилась, будто попала в холодную темницу, ей хотелось раздвинуть шторы и впустить в гостиную свет и воздух.
Наверное, она скоро привыкнет к полумраку, теперь придется забыть о радующих сердце прогулках по долине на свежем чистом воздухе. По крайней мере, на некоторое время. Девушка прижала ладонь к груди в надежде успокоить гулко стучащее сердце.
В коридоре послышались шум и чьи-то негромкие голоса. Скотти узнала голос Алекса. Он тихо с кем-то разговаривал, наверное, со своей дочерью. От волнения у Скотти закружилась голова. Девочка что-то недовольно и плаксиво ответила.
Дверь открылась, и в комнату спиной вперед медленно вошел Александр Головин. Он вкатил кресло, на котором сидела крошечная девочка, и развернул его. Сердце Скотти чуть не вырвалось из груди, когда она увидела маленькую дочь Алекса. Длинные золотистые локоны лежали на хрупких узких плечиках. Художнику удалось изобразить главное – ангельское личико девочки. Правда, ощущение, что перед ней сидит ангел, продолжалось совсем недолго, до тех пор, пока Скотти не увидела глаза девочки, пылающие яростным огнем. Она являла собой воплощение раздражительности и плохого настроения.
Алекс подкатил дочь к дивану, и Скотти весело сказала:
– Ну, кто этот маленький комочек нервов?
– Это Катя, но мне больше нравится называть ее Катюшкой. Катя, – Головин низко наклонился к уху девочки, – это Скотти Макдауэлл. Помнишь, я тебе рассказывал о ней? Мисс Макдауэлл некоторое время поживет у нас. Она будет твоей компаньонкой и учительницей. Мы уже говорили с тобой об этом, помнишь, дорогая?
Катя Головина сердито посмотрела на Скотти, ее лицо исказила ненависть.
– Я не хочу учительницу! – выкрикнула она. – И никакую компаньонку не хочу!
– Катюшка, расскажи лучше Скотти, что бывает, когда ты кладешь под подушку свой зуб? – терпеливо спросил Алекс у дочери.
Катя решительно скрестила тоненькие, будто кукольные, ручки на груди и угрюмо посмотрела в сторону.
– Не буду. Она мне не нравится. Она одета, как мужчина, и мне не нравится, как она смотрит на меня.
Брови Скотти удивленно поползли вверх, но она вовремя спохватилась. Ее всегда притягивали обездоленные и несчастные люди, но Скотти быстро догадалась, что в случае с дочерью Алекса все значительно сложнее.
– Но, Катя, – твердо проговорил Алекс, – ты даже не знаешь ее. Я хочу, чтобы ты…
– Не буду! Не буду! Не буду! – пронзительно закричала девочка. Она схватила со стоящего рядом столика вазу и бросила в сторону дивана. Катя нахмурилась еще сильнее, когда увидела, что ваза осталась целой.
Скотти Макдауэлл сумела скрыть свои чувства. Она сразу догадалась, что девочка страшно избалована и своенравна. Разумеется, в этом не только ее вина. Ведь она инвалид, не может ходить, и все в доме наверняка беспрекословно выполняют капризы бедняжки. И если она к тому же лишилась матери… Скотти видела, что Алекс без ума от дочери. Ольга Попова, выражение лица которой, постепенно изменилось от досады к усталости, вне всяких сомнений, не могла приструнить девчушку. Может, не хотела, а может – Скотти покосилась на посуровевшее лицо хозяина дома – не смела.
