Кора Бек - Эльнара. Путешествие за море
— Вы все еще желаете овладеть мной, достопочтенный синьор Карерас? Или, может быть, хотите мне что-нибудь сказать?
Оправившийся от шока, но не от боли, Фернандо с ненавистью взглянул в ее сторону. Маленькая хрупкая фигурка Эли возвышалась на дубовом столе посреди изящного и очень дорогого столового набора, С видом победительницы она взирала на Карераса. Ее глаза на порозовевшем от пережитого волнения лице сверкали от негодования. Несмотря на жуткую боль, страстный испанец вновь испытал огромное желание овладеть ею. Будто угадав его тайные мысли, Эли угрожающим тоном сказала:
— Только посмей приблизиться ко мне, подлый негодяй, я, не задумываясь, отправлю на тот свет и тебя, и твою мерзкую обезьяну. Немедленно отвечай, где мой друг, а не то…
Эльнара не успела закончить угрозу, как у нее за спиной неожиданно выросли два лакея, которые мгновенно вывернули хрупкой девушке руки. Пришлось разжать ладони, выронив ножи, и встать на колени, среди остатков недавнего пиршества хозяина зловещего дома. Все еще держась за больное место, Карерас приблизился к Эли. Свободной рукой оттянув ее голову за волосы назад и злорадно усмехаясь, он сказал:
— Ах ты, маленькая сладкая сучка, если б ты не была так хороша собой, я за подобную дерзость самолично вырезал бы из твоей небольшой, но аппетитной груди, трепещущее сердце в память о нашей чудной встрече, а потроха скормил бы бродячим псам. Радуйся, потаскуха! Я оставлю тебя в живых, но пока не собираюсь отказываться от желания попробовать тебя, дочь дикого Востока, — при этих словах он резко развернулся в сторону слуг, тотчас же вытянувшихся по струнке, и приказным тоном прошипел: — Отведите эту маленькую дрянь в мою комнату отдыха. Пусть подумает, как следует себя вести, если хочет сохранить свою поганую жизнь.
Ретивые лакеи бросились исполнять приказание хозяина. Они поволокли отчаянно упирающуюся девушку по длинному темному коридору, а затем заставили ее спуститься вниз по истертым каменным ступенькам, где каждый шаг отдавался мрачным зловещим эхом. Наконец они оказались у массивной деревянной двери, запертой на огромный замок. Лакеям пришлось повозиться с ключом, пока дверь не отворилась, пугающе скрипя давно несмазанными ржавыми петлями. Еще не переступив порог этой тюрьмы, Эли невольно вздрогнула, почувствовав сильный запах плесени и неимоверной сырости. Жестокие стражники грубо втолкнули ее внутрь. Один из них зашел, чтобы оставить лампу, а заодно бросил на грязный каменный пол беличью шубку, которую он захватил с собой вовсе не из жалости к несчастной пленнице, а дабы освободить себя от лишней возни с никому не нужной тряпкой. И вновь заскрипели ужасные петли, наводя на оставшуюся в одиночестве Эльнару огромную тоску и невыносимый страх перед неизвестностью.
Сначала от оглушающей тишины у нее зазвенело в ушах. Некоторое время, устало прикрыв глаза, Эли стояла на пороге, пытаясь отдышаться. Когда же она открыла глаза и подняла голову, то охватившему ее ужасу не было предела. Комната отдыха синьора Карераса представляла собой огромное мрачное помещение с неимоверно высокими потолками, в котором отсутствовали окна, если не считать маленького отверстия под самым потолком, которое было забрано частой решеткой и освещало комнату лишь узкой полоской света. Для чего предназначалось это крошечное окно в столь жутком склепе, девушке было совершенно не понятно. Долго не беленые стены были изуродованы пятнами сырости, во многих местах даже отваливалась штукатурка. По темным углам с сырого потолка медленно капала вода, и этот мерный, до ужаса отвратительный звук был ничуть не лучше скрипа дверных петель. Вдоль стен располагались какие-то странные предметы, сделанные из дерева и железа. Эльнара хотела подойти к одному из них, дабы выяснить, что это такое, но вдруг с криком отпрянула, обнаружив прямо под ногами, бурые пятна крови, которыми, как оказалось, были сильно забрызганы и стены. В страхе лишиться рассудка, испуганная девушка забилась в один из более или менее сухих углов и совсем скоро, незаметно для себя, задремала, укутавшись с ног до головы в спасительный мех шубки.
Во сне Эльнаре приснилось, будто она бежит по лесу, бежит тяжело дыша, то и дело спотыкаясь о попадающиеся на пути мелкие кочки и большие коряги, будто опасаясь куда-то не успеть. Наконец лес закончился, и впереди в лучах заходящего солнца заблестела голубая водная гладь. Собравшись с силами, она побежала вновь. Девушка добежала до высокого обрыва и остановилась, увидев посередине реки лодку, плывущую к противоположному берегу, в которой находился ее возлюбленный. Эли отчаянно закричала: «Сержио, вернись! Я здесь, я люблю тебя!» В серых глазах Сержио читалась искренняя глубокая боль. Печально улыбнувшись, не отрывая от девушки глаз, он продолжал грести веслами, направляясь к другому берегу. Силы оставили Эли, она рухнула на колени, заливаясь горькими слезами и не переставая шептать: «Сержио, я люблю тебя, куда же ты уходишь от меня, зачем? Прошу тебя, вернись, любимый». Рыдания теснили девичью грудь, и вдруг она испуганно вздрогнула всем телом, проснувшись от невыносимо пугающего звука — так скрипели ржавые дверные петли.
В помещение вошел синьор Карерас, обнимая одной рукой свою любимую обезьянку, а в другой держа изящный серебряный подсвечник с ярко пылавшей толстой свечой, которая отбрасывала зловещие отблески пламени на мрачные темные стены.
— Ты уже плачешь, маленькая сучка? — с явным удовлетворением в голосе заметил испанец, не подозревая об истинной причине девичьих слез. — Ну что ж, просто превосходно! Выходит, ты уже осознала, куда вляпалась благодаря своей непростительной доверчивости. Дураки и неудачники всегда учатся на своих ошибках. Правда, далеко не всем предоставляется возможность исправить их, ведь все зависит от случая или душевного расположения того человека, в руках которого находится их презренная жизнь. Что скажешь, милашка, о моей комнате отдыха? — внезапно переменил он тему разговора. — Не правда ли, здесь уютно? Я очень люблю тут бывать, когда мне есть с кем отдохнуть и немного развлечься, позабыв о суете бестолкового мира, шумящего за этими стенами и воображающего, будто его ничтожные заботы и глупые страсти и есть настоящая жизнь.
— Где мой друг? — прервала его самодовольную речь Эльнара, встав на ноги, дабы лишить невысокого ростом испанца возможности смотреть на нее сверху вниз.
— Кого ты имеешь в виду, красотка? — с притворным удивлением спросил он.
— Где мой друг Султан, которого вы отняли у меня, едва мы переступили порог этого мерзкого дома? — повторила девушка свой вопрос.
