Элизабет Чедвик - Победитель, или В плену любви
Александр дернулся так, что Самсон забеспокоился, и пришлось натянуть узду.
— Мой лорд?
— Я о той девочке, юной белошвейке. Вы и в самом деле влюбленные? Мне кажется — нет, хотя выполнено все было неплохо.
— Но… как вы догадались?
Губы Маршалла чуть дернулись.
— Если вы не намеревались сломать хребет бедной малышке, то надо признать ваше объятие чересчур энергичным; вы и без того стояли рядом, и ни к чему было так ее хватать — разве для того, чтобы это заметили. — И он успокаивающе положил руку на плечо Александра. — Не волнуйтесь, полагаю, что своей цели вы достигли. Как жест отстранения, это было грубовато, но эффективно.
Александр бросил взгляд на своего попутчика, но строгие черты лорда Уильяма оставались непроницаемы. Общеизвестно, что лорд Маршалл был человеком высокой чести, готовым до последней капли крови служить Ричарду Львиное Сердце, своему сюзерену.
— Мне вовсе не жаль оставлять это место, — пробормотал Александр, когда они приблизились к границе тени от стен. — Когда-то из меня хотели сделать священнослужителя, но монастырь оказался хуже тюрьмы…
— Пустого опыта не бывает, — заметил Маршалл. — Век живи, век учись.
Позади них раздались отдаленные переливы охотничьего рожка, отчетливые в предвечернем прохладном воздухе, а затем на горизонте появились всадники. Вот уже можно было разглядеть собак, вьющихся возле коней.
Александр досмотрел на них и придержал коня. Нет, покидать Лаву ему и в самом деле было не жаль — жаль только, что не придется больше вот так запросто встретиться с Уильямом Маршаллом и учиться у него. Не столько воинскому искусству, сколько жизни…
И когда позже в большом зале Манди спросила, удалось ли ему обрести душевное спокойствие, Александр улыбнулся.
— Еще и как. На куда более высоком уровне, чем когда-либо прежде.
ГЛАВА 12
НОРМАНДИЯ, ВЕСНА 1195 ГОДА
— Ха-а! — выкрикнул Александр и пришпорил коня. Черный жеребец вздрогнул, когда острия вонзились в бока, и чуть ли не с места ринулся в галоп; пыль облачками взметалась от каждого удара копыт.
Харви скакал с одной стороны, Арнауд — с другой. Александр наставил копье и сконцентрировался на противнике. Так, еще на четыре пальца влево… Только упругий мощный ход вороного и наплывающий багровый с зеленым щит.
Безукоризненно чистое попадание! Копье соперника едва чиркнуло по щиту Александра, а сам рыцарь вылетел из седла и грохнулся оземь. Александр на пятачке развернул Самсона и приставил копье к горлу распростертой жертвы.
— Сдаюсь! — крикнул рыцарь и, как положено, назвал свое имя и дал присягу выплаты откупного.
Александр прибрал копье и, убедившись, что у Харви и Арнауда тоже все в порядке, помчался ловить коня, оставшегося без седока.
Зрители, толпящиеся по периметру ристалища и за плетнями островков безопасности, выкриками подбадривали состязающихся. Они хотели видеть отвагу и безрассудную храбрость, а некоторые из них жаждали крови.
Александр схватил узду выигранного в поединке коня; красивый, хотя и несколько коротконогий жеребец. Очень даже может сгодиться, если придется сражаться на размокшей земле, подумал Александр, пока вел коня к убежищу, где ожидала Манди.
— Первый приз сегодняшнего дня, — сказал он, передавая девушке уздечку; затем он сбросил шлем и огляделся.
Взгляд его привлекла молодая женщина. Не из постоянных любительниц турниров, предположил он: скорее всего, горожанка, приехавшая посмотреть зрелище. Одета в умело сшитое темно-синее платье; цвет и ткань свидетельствовали об определенном достатке. Милую головку скрывала завеса из прекрасного полупрозрачного шелка, перехваченного алой лентой — оставляя, впрочем, открытыми глаза и золотистый локон. Взгляд ее густо-синих, почти фиолетовых глаз как плетью ударил Александра. Огонь прокатился по жилам, сосредоточиваясь пониже пояса. Ладони, держащие узду, внезапно увлажнились. Еще через мгновение он мог с уверенностью сказать, что незнакомку сопровождают пожилая матрона и невзрачный слуга, но никакого мужа и признаков нет.
За месяцы, прошедшие после отъезда из Лаву, Александр обнаружил, что обучение наконец стало приносить результаты, причем не в одном-единственном направлении. Он мог уже принимать участие в состязаниях, проводил поединки и нередко добивался успеха. А еще определенные качества, не в последнюю очередь его молодость и свежесть, и несколько экзотичная смуглая красота, пока еще не развеянные в турнирной круговерти, тоже стали дарить приятные успехи.
Его очарование было замечено и востребовано, и он неожиданно обнаружил, что многие женщины желают разделить с ним не только компанию, но и ложе, весьма откровенно предлагая себя. Путь этот оказался столь же сложен и богат нюансами, как военное искусство; женщины использовали его, а он, в свою очередь, использовал их, совмещая приятное с полезным…
…Тут Александр обнаружил, что Манди что-то ему говорит, извинился и наклонился к девушке.
— Я спрашиваю, вернетесь ли вы на ристалище, — нетерпеливо повторила она; тонкая девичья рука держала узду умело, у самой конской щеки.
— Да, я только взял короткую передышку.
Это было слабым оправданием, поскольку схватка только началась, и многие рыцари пока что просто разминались.
Он закрепил шлем, посмотрел через смотровые щели на горожанку, которая с явным интересом следила за ним, отсалютовал ей копьем и поскакал на ристалище. Манди бросила хмурый взгляд на изящную молодую женщину и повела под уздцы призового коня к просторной коновязи Харви. В этот сезон, думала она, Александр делает большие успехи, но некоторые из его побед не вызывают ничего, кроме горечи.
Его уверенность возрастала с каждой удачей, но тщеславие заставляло стремиться ко все большему. Пил он вровень со старшими рыцарями, стал болтать больше, чем слушать. А эти женщины, которые жеманничали с ним, бросали ленты и цветы… Кажется, он возомнил, что стал божьим подарком всему женскому полу.
Она подумала, что, наверное, следует напомнить, как он приполз в лагерь, изголодавшийся, в нищенских тряпках, и сколько они с покойной матерью проявили заботы и участия, Да, так; ее глаза вспыхнули. Надо поговорить с ним. Делает ли он хоть минутную паузу, думает ли об окружающих в своей безрассудной гонке за славой? Она все еще ощущала тот поцелуй в Лаву — неловкий, несвоевременный и отчаянный. Тогда она была ему необходима. А сейчас? Тоже необходима — как служанка.
С поджатыми от раздражения губами Манди разнуздала жеребца и задала ему добрый ворох сена, чтобы утихомирился, и поспешила к шатру взять плащ. Хотя пока что было сухо, небо хмурилось и, вероятно, разразится дождем еще до завершения турнирного дня.
