Джудит Макнот - Благословение небес
Плотно сжатые веки горничной наконец открылись, и Элизабет с мольбой заглянула в расширившиеся от испуга карие глаза.
— Пожалуйста, не подводи меня, Берта. Я очень рассчитываю на тебя. Ты должна вести себя как моя тетя, а не как робкий мышонок. Они уже почти подошли.
Берта кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье.
Стараясь успокоиться, она стала расправлять свои черные бомбазиновые юбки.
— Ну, как я выгляжу? — быстро шепнула Элизабет.
— Ужасно, — ответила Берга, взглянув на строгое черное льняное платье с глухим воротом. Элизабет очень тщательно подбирала туалеты для этого визита, уделив особое внимание платью, в котором впервые предстанет перед будущим мужем. Вдобавок к монашескому платью она отчесала от лица волосы и заколола их на затылке в пучок а-ля Люсинда, прикрыв их короткой вуалеткой. На шее у нее висело единственное «украшение», которое она была намерена носить все время своего пребывания здесь, большой уродливый железный крест, позаимствованный из фамильной часовни.
— Кошмарно, миледи, — искренне ужаснувшись, сказала Берта. Со времени исчезновения Роберта она стала называть Элизабет «миледи», отказываясь обращаться к ней с прежней фамильярностью.
— Отлично, — - сказала Элизабет и ободряюще улыбнулась. — Ты тоже хороша.
Лакей открыл дверцу и помог им выйти из кареты. Первой вышла Элизабет, за ней — «тетя». Пропустив Берту вперед, Элизабет повернулась к Эрону, возвышавшемуся на козлах. Дядя разрешил ей взять с собой шестерых слуг, которых она подбирала с особой тщательностью.
— Так не забудь, — напомнила она Эрону, — рассказывай обо мне направо и налево, всем, кто только согласится тебя слушать. Ты знаешь, что говорить.
— Ха, — ответил он с дьявольской ухмылкой, — мы всем расскажем, как вы замучили нас своей правильностью — до того чопорная и строгая, что самого черта сделаете праведником.
Элизабет кивнула и неохотно двинулась к дому. Судьба сама вела ее, и ей ничего другого не оставалось, как постараться пройти это испытание с честью. С высоко поднятой головой и трясущимися коленями она пошла вперед и догнала Берту. Дворецкий застыл в дверях, изучая Элизабет с откровенным интересом. Как ни трудно было в это поверить, но у нее создалось впечатление, что он пытается рассмотреть ее грудь под бесформенным черным платьем. Когда они приблизились, он отступил и впустил их в дом.
— У милорда сейчас гости, он скоро выйдет к вам, — сказал дворецкий. — А пока Курбис покажет вам ваши комнаты. — Глаза его обратились на Берту, и в них вспыхнуло одобрение при виде ее пышных форм. Он повернулся к старшему лакею и кивнул ему.
Элизабет стала подниматься по высокой лестнице, с любопытством оглядывая мрачный холл и темно-красный ковер на ступенях. По краям он был пушистым и толстым и когда-то, видимо, стоил дорого, но середина его уже совершенно протерлась и буквально кричала, чтобы его отправили на отдых. На стенах висели позолоченные канделябры со вставленными в них свечами, но.свечи не были зажжены, отчего на лестнице и верхней площадке было совершенно темно. Такая же тьма царила в спальне, куда проводил их лакей.
— Вход в спальню леди Берты вон через ту дверь, — раздался во тьме голос лакея. Элизабет прищурилась, ничего не видя. Наконец ей удалось разглядеть, что он подошел к чему-то, что, по-видимому, было стеной. Дверные петли тихонько скрипнули, из чего она сделала вывод, что он открыл дверь.
— Господи, да здесь темно как в склепе, — сказала Элизабет, различая во мраке только смутные тени. — Будьте добры, зажгите свечи, — попросила она. — Ведь здесь есть свечи, я надеюсь? — Да, миледи, есть, вот здесь, рядом с кроватью. — Его тень снова мелькнула перед ней, и она сфокусировала взгляд на каком-то большом темном предмете, который по своим размерам вполне мог быть кроватью.
— Тогда зажгите их, пожалуйста, — снова попросила она. — Я… я ничего не вижу.
— Его светлость не любит, когда в спальнях зажигают по несколько свечей сразу. Он говорит, что это разбазаривание воска. Элизабет поморгала в темноте, не зная, плакать ей или смеяться.
— О-о, — вконец сбитая с толку, произнесла она наконец. Лакей зажег маленькую свечку в дальнем конце комнаты и ушел, прикрыв за собою дверь.
— Миледи? — прошептала Берта, пытаясь найти хозяйку в этом непроглядном мраке. — Где вы, миледи?
— Я здесь, — отозвалась Элизабет, двигаясь с вытянутыми вперед руками, ощупывая встречающиеся на пути препятствия. На ощупь она добралась до внешней стены, где, по ее мнению, должно было находиться окно, занавешенное тяжелыми шторами.
— Где? — испуганным шепотом спросила Берта, и Элизабет услышала, как стучат ее зубы.
— Здесь, слева от тебя.
Берта пошла на голос и испуганно охнула при виде жутковатой призрачной фигуры с вытянутыми руками.
— Поднимите руку, чтобы я знала, что это вы, — попросила она. Элизабет, зная пугливую натуру своей горничной, немедленно подчинилась и подняла руку. Это успокоило Берту, однако Элизабет тут же споткнулась об узкую ребристую стойку с мраморным бюстом и вместе с ней стала падать.
— Боже милостивый! — вскрикнула Элизабет, хватаясь за стойку, чтобы удержать ее. — Берта! Ну сколько можно стоять? Сейчас не время пугаться темноты. Помоги мне, пожалуйста. Я на что-то налетела, кажется, это бюст на подставке, и не могу отпустить его, пока не увижу, как его правильно поставить. Здесь есть шторы, прямо рядом со мной. Иди на мой голос и открой их. Как только ты это сделаешь, здесь станет так же светло, как на улице.
— Иду, миледи, — храбро ответила Берта, и Элизабет облегченно вздохнула. — Я нашла их, — раздался тихий возглас несколько минут спустя. — Ой, а какие тяжелые, прямо не сдвинешь. — Берта потянула за одну штору, потом с удвоенной силой дернула вторую и повернулась, чтобы разглядеть комнату.
— Ну наконец-то светло! — вздохнула Элизабет. Яркий дневной свет ударил ей прямо в лицо, мгновенно ослепив. — Так намного лучше, — сказала она, часто моргая. Она уже собралась поставить на место бюст, как громкий крик Берты остановил ее.
— Силы святые, спасите нас!
Бережно прижав к груди хрупкий бюст, Элизабет резко повернулась. Глазам ее предстала самая поразительная комната, какую она когда-либо видела. Во — первых, присутствовали только красный и золотой цвета. Во-вторых, ее поразили шесть огромных золотых купидонов, нависавших над гигантской кроватью. Одной рукой купидоны сжимали концы пурпурного полога, в другой держали лук со стрелами. Изголовье кровати было также украшено купидонами. Глаза Элизабет расширились — сначала от удивления, потом от подступившего смеха.
