Моника Маккарти - Суровая нежность

– Здесь у тебя всегда будет дом, и мы будем очень рады тебе, – отозвалась Хелен. – Обещай, что вернешься, если Инвернесс придется тебе не по вкусу.

Мюриел улыбнулась, понимая, что подруга имеет в виду.

– Обещаю, но меня не так-то легко испугать. Особенно кучке придирчивых стариканов. Но и ты тоже кое-что обещай мне.

Хелен кивнула, ей стало любопытно.

– Не позволяй никому заставить тебя пойти тем путем, которым ты идти не желаешь. Если у тебя появится шанс на счастье, воспользуйся им, кто бы что ни говорил.

Горячность этих слов заставила Хелен гадать, о многом ли подруга догадалась.

Губы ее изогнулись в натянутой улыбке.

– Ты ведь понимаешь, что то, о чем ты говоришь, равносильно ереси. Как у женщины – тем паче знатного рода – у меня нет иного пути, кроме уже избранного. Чувство долга превыше всего.

– Но ты ведь на самом деле в это не веришь?

Хелен покачала головой. Возможно, в этом и заключается ее трагедия. Она ищет счастье в мире, не ценящем это чувство.

– Чуть не забыла. – Мюриел пересекла небольшое расстояние от кровати до кухни. Каменный коттедж был теплым и уютным, но маленьким – приблизительно десять на двадцать футов. Кровать была встроена в дальнюю стену. Посередине стояли стол, скамья и кресло перед жаровней. Сбоку ютилась крошечная кухонька. Мюриел протянула руку к одной из открытых полок и достала маленький горшочек.

– Возьми это, – сказала она.

Хелен сняла крышку и понюхала: содержимое имело сильный запах камфары. Хотя она обычно использовалась для наливок, отец Мюриел узнал от одного старого крестоносца, что неверные пользуются ею для облегчения болей.

– Мышечный бальзам?

Мюриел кивнула.

– Может помочь. Макгрегор упоминал, что рука у Маккея все еще болит. Я хотела отнести ему мазь, но подумала, может, ты сама это сделаешь?

Хелен воззрилась на нее, понимая, что Мюриел о многом догадалась. В том числе как отчаянно она пытается найти предлог увидеться с ним.

– А если он не захочет?

«Если он не захочет меня? Как уже не раз демонстрировал?»

Мюриел серьезно посмотрела на нее.

– Значит, тебе придется убедить его.

Хелен кивнула. Если б только это было так просто.

После двух дней сидения взаперти с двумя мужчинами, которых Магнус по велению долга терпеть не мог с самого рождения – и которые чертовски облегчали ему этот долг, – было так здорово оказаться на улице и вновь ощутить в руке приятную тяжесть меча.

Два дня ему приходилось слушать, как граф выискивает бесчисленные способы избежать союза между ними при помощи разных надуманных отговорок, предлогов или условий, терпеть бесконечные вопросы удивительно упорного Кеннета Сазерленда об обстоятельствах смерти Гордона и делать вид, что он не слышит едва завуалированные оскорбительные намеки Монро. Терпение Магнуса настолько истощилось, что он уже готов был снести кому-нибудь голову. Но поскольку перемирие делало это невозможным, он довольствовался хорошей жесткой тренировкой во дворе. Все-таки отвлекает от мрачных мыслей.

Поскольку Макгрегор охранял короля, который вопреки обыкновению удалился в свои покои вместо того, чтобы принять участие в соколиной охоте вместе с сэром Уильямом и его людьми, оставался только сэр Нейл Кэмпбелл, старший брат Странника, чтобы помочь Магнусу размять мускулы и изгнать из крови демонов.

Изгнание одного демона оказалось значительно труднее, чем он полагал. То, что он находился рядом с Хелен, видел ее каждый день, пусть даже только на другом конце помоста, пробуждало мучительные воспоминания, напоминая о чувствах, которые он хотел забыть. Увиденное оказалось куда большим соблазном, чем было позволительно.

Когда-то он любил ее всей душой. И хотя эта любовь была растоптана, следы ее все еще оставались. Смех напоминал ему об одном полдне, когда он сидел в траве, глядя, как она собирает цветы и плетет венок, – он почти ощущал тепло ее волос на своем плече; озорная улыбка напоминала, как она, бывало, пряталась от него, превращая поиски в игру. Рассеянно заправленная за ухо прядь навевала воспоминания о том дне, когда она явилась с подстриженными вокруг лица волосами, чтоб они не лезли в глаза.

Стиль и мода не имели значения, когда дело касалось практичности. Если ее юбки волочились по земле или мешали подниматься в гору, она подвязывала их, нимало не задумываясь. Как же ему было не плениться?

У них было всего лишь с дюжину встреч, но каждая минута крепко запечатлелась в его памяти. Сколько раз твердил он себе, что она изменилась, что даже если он считал, что знал девушку, то не знает женщину, но все равно не мог заставить себя поверить в это. Все то, во что он влюбился – ее открытость, ее непосредственность, жажда счастья, душевная сила и страсть, – никуда ведь не делось.

Но она больше не его, и он не может любить ее.

Магнус оттеснил благородного рыцаря в неумолимой атаке, вкладывая весь свой гнев и отчаяние в каждый удар мечом.

Хотя сэр Нейл был одним из лучших рыцарей Брюса, сегодня ему приходилось попотеть, чтоб оказаться не хуже Магнуса.

Когда Магнус нанес один особенно свирепый удар, сэр Нейл уткнул оружие острием в землю.

– Проклятье, Маккей. Полегче. Я на твоей стороне.

Магнус тоже опустил меч. Тяжелое дыхание и боль в плече сказали ему, что он размялся на славу.

О небо, как же здорово!

Он улыбнулся.

– Ты совсем размяк от этого мира, старик. Может, мне найти тебе англичанина, чтоб как следует попрактиковаться?

– Черт побери, я покажу тебе «размяк». – Рыцарь атаковал, почти очистив голову Магнуса от нежелательных размышлений.

До тех пор, пока предмет этих размышлений не появился в поле его зрения, отвлекая его настолько, чтобы получить удар по руке – по больной руке.

Он выругался, когда меч плашмя со всей силой опустился на его незащищенное плечо, выбив у него из руки оружие.

Кэмпбелл смотрел ошарашенно. Не часто Магнус предоставлял такую удобную возможность своему оппоненту, и подобный промах удивил его.

– Иисусе! Прости. Я ушиб тебе плечо?

Поскольку Магнус схватился за проклятое плечо, то едва ли мог это отрицать.

– Просто дай мне минуту, – выдавил он, злой на себя.

Но стало только хуже. Хелен подбежала к нему и положила ладонь ему на руку, взбудоражив все нервы, которые он так старательно пытался успокоить.

– Ох, Магнус, что с тобой? Твоя рука…

– Моя рука в порядке, – солгал он, ибо рука жгла так же адски, как и гордость. – Чего тебе?