Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам
— Уехал? Надолго? — ошеломлённо переспрашиваю я. Проклятье! Теперь разговор придётся отложить, а я так надеялась поскорее получить ответы на все вопросы.
— Он в лагере за пределами столицы, — сухо говорит маменька. — И не сообщил о сроках своего отсутствия. К счастью, ты очнулась и сможешь вернуться в свои комнаты до его возвращения. Только слухов о твоей испорченной репутации нам не хватало.
— Инесс, побойся богов! Его высочество спас Лию, рискуя собой, а ты всё ещё пытаешься уличить его неизвестно в чём. — Отец сурово смотрит на мать. Обычно покладистый и во всём соглашающийся с нею, сейчас он разозлённо упирает руки в бока. — Тебе напомнить, как я по чердачной лестнице пробирался к окну твоей спальни, принося цветы? Тогда ты не была такой строгой поборницей нравственности.
Глаза маменьки расширяются, а щёки краснеют. Мы с Алисой переглядываемся, с трудом сдерживая смех, отец же продолжает:
— Если Лияра решит остаться здесь, так тому и быть. — И, сменив тон на участливый, обращается ко мне. — Или ты хочешь вернуться обратно, дочка?
— О нет, я останусь, — отвечаю поспешно, пока он не передумал. — Прежняя обстановка будет навевать тяжёлые мысли.
Под пристальным взглядом матери скромно опускаю взгляд. На самом деле здесь встретить Эмиля будет куда проще, чем когда между нами преграда в полдворца, а увидеть его мне необходимо до зуда в руках. Нужно допытаться до правды об этом «чудесном» исцелении.
— Вот и решили, — удовлетворённо говорит отец, потирая руки.
Мила тут же принимается распоряжаться о переносе всех моих вещей, а родители уходят готовиться к завтраку. Оставшаяся со мной Алиса с улыбкой поглядывает в мою сторону, но не задаёт лишних вопросов, лишь рассказывает о том, как все перепугались, не спали двое суток, и как маменька бросилась обнимать Эмиля, стоило ему объявить, что моя жизнь больше вне опасности.
— Это было ужасно. — Она расчёсывает мои волосы перед только что принесённым зеркалом. — Ты вся была залита кровью, руки князя тоже по локти в своей и твоей крови. Господин Рейснер чуть в обморок не свалился, залечивая его порезы. Что это за ритуал такой интересно?
Я с деланым безразличием пожимаю плечами. У меня есть только один вариант: придерживаться придуманной Эмилем легенды. Собственно, весь последний месяц я только этим и занимаюсь, не привыкать.
Перед завтраком приходит Отто Рейснер. Он приносит флакончик с микстурой и велит пить её каждое утро.
— Это поддерживающий силы настой, ничего необычного, — с улыбкой говорит он, разводя три капли на стакан воды. — Рекомендую принимать его ближайшие несколько месяцев: дополнительная бодрость никому ещё не помешала.
Я покорно выпиваю лекарство. Конечно, можно задавить вопросами целителя: он тоже был в моей спальне той ночью и всё знает. Когда Алиса выходит на поиски куда-то запропастившейся Снежи, чтобы помочь мне собраться к завтраку, я делаю попытку дознаться правды, но терплю ожидаемый провал.
— Об этом вам лучше поговорить с великим князем, миледи. — Целитель аккуратно убирает многочисленные флаконы со стола в чемоданчик, проверяя, надёжно ли заткнуты пробки у каждого. — Тут я не могу вам ничем помочь.
Ругаюсь про себя, но делать нечего, придётся ждать, когда Эмиль изволит появиться во дворце.
Первый знак, что князь в курсе моего состояния, приходит на следующий день. Ранним утром, только я встаю с постели, слуги приносят корзину с белыми лилиями. Между листьев вложен запечатанный сургучом конверт с оттиском орла, держащего в когтях извивающуюся змею, — символом императорского дома. От чего-то тут же дрожат пальцы, и я еле ломаю печать.
На шершавой кремовой бумаге написаны всего три слова: «Желаю скорейшего выздоровления». Растерянно верчу конверт в поисках продолжения, но его нет. Ни подписи, ни пояснений, ничего. Разочарованно сворачиваю записку обратно. Какой-же он всё-таки подлец, мог бы хоть чуточку объясниться! Ничего не стану отвечать, вот возьму и вовсе выкину эту дурацкую бумажку! Рука зависает над корзиной для бумаг, но я медлю. Всё-таки это моё первое послание от Эмиля. Вдруг для чего-то пригодиться? Ищу себе оправдание, а пальцы сами сворачивают записку, запихивая её в крохотную поясную сумочку.
На следующий день приезжает Луиза. Пряча глаза и нервно комкая кружевные манжеты, она передаёт наилучшие пожелания от Катарины. Когда короткий обмен любезностями завершён, девушка некоторое время молчит, собираясь с духом, а потом выпаливает:
— Мне так жаль, леди Лияра! — Она заламывает руки, а её большие голубые глаза расширяются от страха. — Я и подумать не могла, что Илона на такое решится!
Сначала я недоумённо хмурюсь: неужели герцогиня как-то связана с нападением проклятого? Но потом понимаю: Луиза говорит не о Тени, а о действиях самой герцогини Келлер.
— Если бы я только знала, что она такое задумала! — причитает девушка, вытирая набежавшие слёзы. — Простите, ради всех богов!
— Прекратите, миледи, вы тут совершенно ни при чём. — Я успокаивающе беру её за руку, сжимая худенькие пальчики. — Герцогиня просто слишком сильно расстроилась. Уверена, после непродолжительного курса лечения, она вернётся в добром здравии. — И не захочет меня убить ещё раз.
— Вы не знаете? — Луиза утирает слёзы и ошеломлённо смотрит на меня. — Илона не доехала до лечебницы, сбежав из-под стражи. Не представляю, куда она исчезла: прошло уже пять дней, а ни в особняке, ни в поместье Келлер она так и не объявилась. Надеюсь, его высочество сумеет её отыскать, ведь за этим он и уехал из столицы.
Тягучая тупая боль сжимает сердце, но я не показываю вида. Так вот, оказывается, почему Эмиль так спешно перебрался в лагерь: искать свою сошедшую с ума любовницу. Запихиваю горечь внезапной жалости к себе поглубже в душу. Вот ещё, не стану убиваться по князю, хоть и успела нафантазировать за вчерашний день всякие глупости. Ничего я не значу для него — как раньше, так и сейчас, — и поиск Илоны очередное тому подтверждение, ведь для этого личное присутствие вовсе не обязательно.
Следующие три дня тянутся удручающе медленно. Моя слабость ещё даёт о себе знать, и бодрящая настойка не очень-то с этим справляется. Погода с жары сменяется прохладой, небо заволакивает серыми тучами, через которые то и дело прорезываются лучи летнего солнца, и я по полдня провожу с Алисой в саду. Теперь у пруда специально для нас стоят плетёные кресла, накрытые подушками, мы сидим в них, кутаясь в мягкие
