Лариса Кондрашова - Приключения наследницы
Я не стала о том никому рассказывать, но была благодарна Исидору, что он настоял на моем переходе в эту комнату. Та, что я выбрала себе поначалу, была куда холоднее, потому что имела два больших окна до пола – тоже новомодное устройство покойного батюшки. Даже закрытые на ночь деревянными створками, эти окна пропускали изрядное количество холодного воздуха.
Зато моя нынешняя спальня оказалась самой теплой в доме, потому что одной из стен была задняя стенка печки, которую слуги щедро топили дровами.
– Хорошо, – сказала я Аксинье, – принеси сюда перину и ложись. Только не у двери, а у печки. Не приведи Господь, заболеешь, а у меня сейчас каждый человек на счету.
Аксинья обрадованно поспешила прочь, а я наконец смогла опять лечь в постель и обдумать события сегодняшнего вечера.
Итак, поручик Зимин, служивший в Московской Особенной канцелярии, взял на себя ведение нашего совета четырех, как я его про себя окрестила, и стал нас учить, как отвечать на вопросы полицмейстера, за которым завтра собирались кого-нибудь послать. Я уже к тому времени решила самовольно выбрать себя этим посланником – в имении не так-то много было лошадей, чтобы рассылать людей во все концы.
Заодно я решила поговорить с кем-нибудь из уездного начальства о своем положении сироты и о том, какими правами я могу обладать, будучи в возрасте несовершеннолетнем.
Словно директор бродячей труппы, Зимин стал распределять роли.
– Итак, Кирилл, – говорил он, – находится в имении как дальний родственник княжны, помогающий ей разобраться с ее наследством. Тут вопросов быть не должно. Надеюсь, господин Ромодановский, документы у вас в порядке?
– В порядке, – буркнул смутившийся Кирилл.
– А у вас, Джим, как с документами?
– Я думаю, у господина полицмейстера никаких вопросов не возникнет.
– Ну а я – как сослуживец покойного генерала – послан к его дочери оказать помощь, а также сообщить, что ей, как сироте, от нашего ведомства назначен пенсион...
– Пенсион? – переспросила я. – Но почему вы говорите мне об этом только сейчас?
Поручик и не подумал смущаться.
– Видите ли, ваше сиятельство, я опасался, что, зная о намерении правительства выделить вам деньги, вы не станете так же рьяно заниматься поиском денег, как если бы это было вашей последней надеждой. А также... приводить в порядок свои документы...
Отчего Зимин постоянно вызывал у меня какие-то низменные желания, вроде дать ему пощечину или бросить в него чем-нибудь тяжелым? Такое впечатление, будто он рассматривает меня, как букашку под микроскопом, причем всякий раз капает на нее каким-нибудь иным раствором, чтобы опять наблюдать, жива ли она все еще или уже протянула ноги, то есть лапки?
Может быть, именно поэтому я и решила наутро отправиться в уезд, никого не ставя об этом в известность, кроме слуг, которые должны были поехать со мной.
Едва Аксинья принесла перину и стала устраиваться на полу, как в дверь опять постучали. Аксинья было поднялась, но я решительно встала, опять запахивая на себе шлафрок.
– Оставайся здесь, это наверняка по мою душу.
У двери, полностью одетый, стоял поручик Зимин.
– Княжна, – сказал он без предисловий, – мне надо с вами поговорить.
– В гостиной?
– Давайте в гостиной, – согласился он.
И в самом деле, сидевший в коридоре Алеша тут же поднялся в ожидании приказаний.
– Алеша, – сказала я, – где-то в кухне должен быть штоф ликера. Принеси нам его в гостиную.
Обрадованный мальчишка заспешил прочь. Видать, засиделся.
– Егоровна наказала мальчишке сидеть и ждать, не понадобится ли вам чего, – пояснила я, уловив взгляд Зимина, которым он проводил Алешу. – У Кирилла есть слуга, а у вас с Джимом – нет.
– Отправьте его спать, Анна, – сказал он. – Чего мальчишке зря болтаться? Джим уже лег, а я, как человек военный и ко всему привычный, вполне могу ночью обойтись без прислуги.
Едва Алеша принес нам с поручиком ликер, как я приказала ему:
– А теперь отправляйся спать.
Он растерянно замешкался у двери.
– Скажешь Егоровне – я распорядилась, – настояла я, в который раз отмечая, что мои слуги гораздо охотнее слушаются ту же Егоровну или Исидора, чем меня. И когда я стану выглядеть старше?
Мы сели с Зиминым вокруг небольшого ломберного столика, и он налил нам в рюмки понемногу ликера. Собственно, я не собиралась его именно пить, но уже успела понять, что с помощью крепких напитков мужчинам гораздо легче развязывать языки.
– Что это за мешочек, который вы с таким важным видом положили себе на колени? – поинтересовалась я.
– Скажите, Анна Михайловна, после смерти матери у вас остались какие-то деньги?
– Никаких, – ответила я, – что меня сильно удивило. Мама уезжала в Москву с деньгами. Даже нам с Амвросием почти ничего не оставила. Но когда приехала я, то Хелен заявила: денег у княгини не осталось, так что даже на еду деньги зарабатывает Аксинья. Вроде они вынуждены были даже продать лошадей, чтобы не умереть с голоду... Может, маму обокрали? В дороге. Мало ли, военное время.
Но Зимин на мою реплику не обратил внимания.
– А драгоценности у княгини были?
– Каждодневные – несомненно. Мама их носила постоянно. Обручальное кольцо. Перстень с аметистом. Серьги тоже с аметистом. Гарнитур.
– Я знаю, что такое гарнитур, – отозвался поручик.
– Но я думаю, их положили маме в гроб.
– А я думаю, не положили, – усмехнулся он. Отодвинул в сторону хрустальный штоф с ликером и высыпал на стол содержимое мешочка – скорее мешка! – которое до того держал при себе.
Кроме большой пачки денег – раза в два больше, чем та, что нашел Кирилл, – здесь было несколько весьма дорогих женских украшений, среди которых я сразу узнала и мамин гарнитур, и даже ее обручальное кольцо. Кого же приветила бедная княгиня Болловская?!
Глава тринадцатая
Сашку в поездку собирали мы с Аксиньей. Она разбудила меня чуть свет, как накануне я и наказывала.
В гардеробной я нашла старый отцов кожушок, в котором он ходил в лес за грибами – было у него такое пристрастие: походить в одиночестве по лесу, поразмышлять. И его меховую шапку, которую он не брал с собой в Петербург, как слишком сельскую. Для Сашки она оказалась в самый раз.
Главное, чем мы руководствовались, так это удобством – Сашке предстояло долгое время ехать верхом, а мороз с каждым днем крепчал.
Собирались мы тихо, стараясь производить как можно меньше шума, но не привлечь к себе внимания, увы, не удалось, потому что едва Аксинья помогла завязать мне ленту капора и я шагнула за порог своей комнаты, где меня должен был ждать Сашка, как почти нос к носу столкнулась с Зиминым, кстати, тоже полностью одетым.
