Виктория Холт - Королева из Прованса
Английский король и его армия отступили в Бордо. Надеяться оставалось лишь на примирение с французами.
Все было бы совсем плохо, если б не одно радостное событие.
Королева родила в Бордо еще одну дочь.
– Назову ее Беатрисой, в честь моей матери, – объявила Элеанора.
Девочка родилась крепкая и здоровая. Король немедленно воспрял духом, забыв обо всех неудачах. В Бордо был устроен пышный праздник, на который ушли последние остатки из сундуков с казной.
Генрих не унывал. Он сказал, что по возвращении в Англию обложит податью всех тех, кто не участвовал во французском походе. Пусть лежебоки заплатят за спокойную жизнь.
Так или иначе деньги найдутся.
На худой конец, можно будет снова потрясти евреев.
* * *Наконец мир был подписан, и теперь Санча могла отправиться в Англию, чтобы сочетаться браком с графом Корнуэлльским.
Когда стало известно, что вместе с Санчей прибудет графиня Прованская, Элеанора безмерно обрадовалась.
– Я вижу, вы довольны, любовь моя, – сказал Генрих. – К вам приедут и сестра, и мать.
– Ах, Генрих, мне не терпится показать им своих детей. Пусть все знают, как я счастлива с вами. – Мы устроим такие празднества, каких еще не бывало, – пообещал ей король.
Элеанора бросилась ему на шею и назвала лучшим и добрейшим из мужей.
Генрих блаженствовал. С такой женой можно было не терзаться по поводу военных неудач.
Подготовка к приезду тещи и юной Санчи всецело захватила царственную чету. Денег не жалели, хотя казна была пуста. Подданные роптали, а лондонские горожане отказались платить подати, заявив, что больше не будут за свой счет откармливать заморских голодранцев.
– Придется надавить на евреев, – решил король.
Так и поступили.
И еврейская община заплатила под страхом немедленного изгнания из Англии.
Еще совсем недавно еврейским купцам пришлось выложить огромную сумму в пятнадцать тысяч марок. После такого удара евреи не разорились, а принялись торговать с удвоенным усердием и быстро наверстали упущенное. Однако затем подать была увеличена до восемнадцати тысяч марок в год.
– Что нам делать? – вопрошали друг друга старейшины.
Выбор был прост: плати или убирайся. От местного населения, которых евреи считали бездельниками и лентяями, сочувствия ожидать не приходилось. Мнение англичан было таково: хочешь, чтобы тебя не обдирали как липку – не будь слишком богатым. Раз у тебя водятся деньжонки, то изволь раскошеливаться.
На сей раз король потребовал, чтобы евреи отдали в казну треть всего своего имущества, а кроме того, еще и выплатили двадцать тысяч марок.
В еврейских кварталах воцарилось уныние. Этот народ умел и любил работать, а еще больше любил пожинать плоды своего труда. Горько было наблюдать, как король пускает на ветер все, что было нажито в поте лица. Однако выбора у еврейских купцов не было, приходилось платить.
Лондонцы же злорадствовали.
– Так им и надо, этим евреям, – говорили на улицах. – Они богатые, с них и спрос.
Огромные затраты на свадебные торжества принца Ричарда и Санчи были целиком покрыты за счет евреев.
Король и не думал терзаться угрызениями совести – лишь бы королева была довольна. А Элеанора не уставала нахваливать своего супруга:
– Приезд матери и сестры – такая для меня радость, что теперь я чувствую себя счастливейшей женщиной в мире.
– И вы вполне заслужили свое счастье, – уверял ее Генрих.
Беатриса Прованская после многолетней разлуки все никак не могла насладиться обществом дочери.
Они без конца вспоминали прошедшие в родном доме годы, отцовский замок, где из четырех дочерей теперь осталась только одна, юная Беатриса.
– Поговаривают, что к ней хочет посвататься один из братьев короля Людовика, – сказала графиня.
– Тогда Беатриса будет жить с Маргаритой, а Санча – со мной.
– О лучшем нельзя и мечтать, – улыбнулась мать.
– Жаль только, батюшка не смог приехать.
– Должна сказать вам, Элеанора, хоть и не хотела омрачать нашу радость… Ваш отец нездоров.
– Что-нибудь серьезное?
Графиня заколебалась.
– Врачи говорят, что надежда еще остается.
– Ах, милый отец!
– Он счастлив тем, что его дочери так хорошо устроены. О вас, Элеанора, он говорит еще чаще, чем о Маргарите. А ведь было время, когда мы считали, что Маргарите достался лучший из мужей. Вы всегда были самой умной из наших дочерей, поэтому стоит ли удивляться, что ваш брак оказался еще более блестящим.
– Разве Маргарита несчастлива с Людовиком?
– Она довольна своим мужем. Но, в отличие от вас, она не является соправительницей. Теперь, когда я вижу, как Генрих вас обожает, мне ясно, что он ни в чем не может вам отказать.
– Я тоже так думаю.
– Маргарита живет иначе. Король и его мать не спрашивают ее совета в государственных делах. Правда, Маргариту это вполне устраивает. Ведь она не такая, как вы.
– Мы и в детстве были разными.
– Да, вы всегда любили верховодить. Король без вас как без рук. Он в вас просто души не чает! К тому же у вас, в отличие от Маргариты, есть сын, маленький Эдуард!
– Да, матушка, ему уже четыре года. Правда, он совершенно очарователен?
– Ваши девочки ничуть не хуже. Но Эдуард и в самом деле красивый ребенок. А Маргарита, а Беатриса! Мне очень приятно, что вы назвали дочь в мою честь.
– Да, это была моя идея, и Генрих, конечно же, согласился. Он ради меня на все готов. И я для него тоже… Как жаль, что во Франции у нас ничего не получилось…
Элеанора отвела глаза, вспомнив, что победа Англии над Францией означала бы для графини победу одной дочери над другой.
– Генрих недооценил Людовика, – медленно произнесла мать. – Людовик – великий король.
– Я знаю, он очень серьезен и думает только о государственных делах.
– Поэтому у него нет времени, чтобы баловать жену, – кивнула Беатриса. – Но подданным от этого лучше.
– Это все происки его матери. Уверена, что он по-прежнему у нее под каблуком.
– Насколько я слышала, Элеанора, Людовик сам управляет королевством. Маргарита относится к нему, как к какому-нибудь святому угоднику.
Дочь поморщилась:
– Из святых угодников обычно получаются неважные мужья.
Беатриса взяла Элеанору за руку:
– Зато вам очень повезло. Муж вас просто обожает. У вас уже трое детей, и старший из них мальчик.
– А у Маргариты только девочки – Бланш и Изабелла.
– Не сомневаюсь, что со временем у нее родится и мальчик. Хотя, конечно, гораздо приятнее, когда первым рождается сын.
Тут Элеанора принялась превозносить несравненные достоинства своего Эдуарда, а графиня сочувственно слушала.
Мать и дочь чудесно проводили время вдвоем, а затем настал день, когда Ричард и Санча сочетались браком в Вестминстере. Давно уже Лондон не видел такого великолепного празднества.
