Александра Хоукинз - Жар ночи
Страх, горевший в глазах Джулианы, выдавал ее так же беспардонно, как и слабые попытки вскинутыми руками отгородиться от него. Еще вчера — да что там, еще час назад — Алексиус сразил бы любого, кто посмел бы поставить честь его любовницы под сомнение. И даже сейчас, видя перед собой безапелляционные доказательства ее измены, он все еще силился оправдать ее.
Алексиус протянул ей руку.
— Идем со мной.
Затравленный взгляд Джулианы переметнулся с него на лорда Гомфри, ставшего сзади нее. Губы Алексиуса задрожали от ярости: «Жалкий трус! Настоящий джентльмен никогда не спрятался бы за спину женщины».
— Леди Джулиане наскучило ваше общество, Синклер, — сказал граф, пятясь к балконному ограждению и выпячивая грудь, точно снегирь. Оставалось только защебетать. — Не унижайтесь сами и не унижайте даму — лучше ступайте отсюда, вам тут не рады.
Не сводя глаз с Джулианы, Алексиус велел Гомфри замолчать одним резким движением руки, рассекшим воздух.
— Это правда? Ты добровольно ушла к этому ослу?
Джулиана старалась не смотреть ему в глаза.
— Мне… Мне нужно с тобой поговорить. Я пыталась… Мой лакей отнес тебе записку…
— Записка ничего не объясняет! — крикнул он, и Джулиана испуганно поежилась.
Вокруг собиралась любопытствующая толпа, и всеобщее внимание явно заставляло Джулиану страдать еще больше. Но, к ее превеликому сожалению, Алексиусу на это было наплевать; более того, хитрец решил использовать ситуацию с выгодой для себя.
— Ну же?!
Она вскинула глаза, в которых Алексиус ожидал увидеть слезы. Эти колдовские зеленые глаза были мощнейшим оружием в борьбе с мужским гневом. Он был даже согласен пасть жертвой этого оружия, но… глаза Джулианы были сухи.
— Если бы вы меня хоть капельку понимали, лорд Синклер, то знали бы ответ, — холодно сказала она.
Именно такой увертки он и ожидал от этой несносной женщины, задавшейся целью довести его до белого каления. Он сделал шаг вперед — и Гомфри тотчас вцепился Джулиане в плечо, не то выражая поддержку, не то заявляя свое право собственника.
Алексиуса мало волновали побуждения этого человека.
Одного факта, что он по-хозяйски трогал Джулиану, а она молча это сносила, было достаточно, чтобы развязать Алексиусу язык и подлить масла в огонь его бешенства.
— Леди Джулиана, вынужден признать: я никогда вас не понимал. Рискуя создать о себе впечатление как о человеке жестоком и без нужды переходящем на личности, я все же добавлю, что редко задумываюсь о внутреннем мире девушки, которую хочу элементарно поиметь.
Намек не отличался тонкостью.
Джулиана едва не задохнулась, словно получив оплеуху. Леди и джентльмены, собравшиеся в ложах, удивленно и смятенно зашушукались.
Лицо Алексиуса не дрогнуло. Он не собирался извиняться за причиненную боль.
Она лишь покивала головой, тряся золотистыми кудрями:
— А я понимала вас прекрасно, лорд Синклер.
— Неужто?
— Да! — выпалила она, дерзко запрокинув голову. — В любом случае, не волнуйтесь: вы меня не обидели. Если бы вы были способны на душевную близость с другим человеком, я оплакивала бы свою утрату долгие годы.
Ее слова потрясли Алексиуса. Глупышка топтала остатки своей гордости и сознательно шла на риск публичного осмеяния.
— Джулиана… — как бы предупреждая ее, начал он.
— Я еще не договорила! — перебила она его, захлебываясь эмоциями. — Я оплакивала бы ваш уход, если бы вы забрали с собой нечто ценное, принадлежавшее прежде мне. Но этого не случилось. Так что ступайте, лорд Синклер. — Она презрительно взглянула на Фроста, уже занесшего ногу над балконной перегородкой, словно готовясь в любой момент прийти на помощь другу. — Ступайте к своим друзьям, к своим ненасытным любовницам и своей бездушной жизни… И не смейте судить людей, которых я предпочла вам.
Гомфри провел пальцем по щеке Джулианы.
— Отлично сказано, дорогуша! — Он злобно ухмыльнулся Алексиусу. — Вы так храбры, миледи!
Джулиана неохотно оторвала взгляд от безучастного лица Алексиуса и раздраженно посмотрела на графа:
— Почему вы так решили?
— Немногие смеют открыто выступить против Синклера и его сестры.
Алексиус окаменел. В животе у него забурлило; сверкающие гневом глаза искали в толпе друзей — Дэр стоял справа, а Сейнт и Хантер слева. Кто же его предал? Об услуге, которую он оказал Белль, знали немногие. Кто бы ни был этим предателем, Алексиус непременно его покарает в урочный час.
— Его сестры? — эхом откликнулась Джулиана, бледная как полотно. — Лорд Синклер упоминал о ней лишь мимоходом. Я и не знала, что она живет в этом городе.
— Странно, а леди Гределл о вас прекрасно знает, — с нескрываемым удовольствием поведал Гомфри. — О, прошу прощения… Вам разве никто не говорил, что они брат и сестра?
Словно оглушенная, Джулиана лишь замотала головой. Гомфри повторил ее движение, но с улыбкой на губах; Алексиус стиснул кулаки. Граф явно ликовал.
— Кто вам донес? — строго спросил он.
Но граф, не удостоив его ответом, продолжал порхать вокруг Джулианы.
— Какой досадный промах… Впрочем, кто же мог подумать, что брат и сестра ополчатся против вас — самой невинности!
Чувствуя, как ужас разливается по всем ее членам, Джулиана приоткрыла было рот, но вопрос, который она хотела задать графу, стал поперек горла.
А вот у лорда Гомфри, жалкого ошметка цыплячьих испражнений, трудностей не возникло.
— Нежность Синклера была притворством, миледи. Источники, близкие к леди Гределл, доложили мне, что маркиз приударил за вами исключительно по просьбе сестры и с единственной целью — лишить вас девичьей чести. Не сомневаюсь, он своего добился.
Джулиана покачнулась — и сразу несколько мужчин ринулись к ней, чтобы не дать ей, бесчувственной, упасть на пол.
— Я в порядке, — отмахнулась она.
И хотя Алексиус не удивился бы, если бы она набросилась на него с кулаками, хотелось ему лишь одного: взять ее на руки и унести из ложи, подальше от ошеломленных зевак. Откуда-то издали доносился смех его сестры… Невольно прибегнув к помощи Гомфри, Алексиус в своей вызванной ревностью диатрибе прилюдно опозорил Джулиану, наверное, даже превзойдя самые смелые ожидания Белль.
И в который раз оправдал славу рода Синклеров.
Отца распирало бы от гордости.
Гомфри, ухитрившийся одним махом заявить о Джулиане, как о своей собственности и уничтожить в ней последние нежные чувства к бывшему любовнику, не смог сдержать торжествующей улыбки.
— Мне всегда было интересно, Синклер: как вы терпите свое положение шлюхи при родной сестре?
