Барбара Картленд - Медальон для невесты
«Но он же без сознания! И никогда не узнает, что я его обнимала, — твердо сказала себе Тара. — Не трусь. И к тому же пока это единственный способ согреть его…»
Дождь припустил сильнее, а затем кончился так же внезапно, как начался. Из-за туч выглянуло солнце, и над долиной раскинулась радуга.
Для Тары это стало посланием самих небес. Ни разу в жизни она не видела ничего столь же прекрасного, волшебного и необычного!
Казалось, будто с радугой ей был передан свыше знак — вот только о чем?
Но тем не менее одного лишь взгляда на всю эту красоту хватило, чтобы из души ушел тот въедливый страх, что поселился в ее душе с момента приезда в замок.
И, как нарочно, она тут же вспомнила о проклятии…
Мистер Фолкерк посмеялся над той старухой, она же не могла избавиться от мысли, что для герцога это всё оборачивается серьезными неприятностями!
Сначала ему не повезло с женой, а теперь вот он и вовсе едва не погиб…
Что бы она стала делать, если бы пуля попала герцогу прямо в сердце, как и рассчитывал на то Рори Килдоннон? В таком случае она оказалась бы здесь одна, с трупом человека, который совсем недавно стал ее мужем…
Ложась в постель прошлой ночью, она уже не испытывала такого страха, как накануне: внутреннее чутье ей подсказывало, что герцог не придет к ней. Она и сама не знала, почему была так в этом уверена.
Возможно, все дело было в том, как он пожелал ей спокойной ночи. А может быть, все объяснялось тем, что просторная спальня уже не казалась ей такой пугающей, и она без опасения забралась в постель.
«Герцог столько страдал, — сказала себе Тара, — что едва ли не всех считает теперь своими врагами…»
Кажется, и к ней он относится вовсе не лучше, хотя сам же приказал привезти ее в замок.
«Никого еще месть не делала счастливым», — подвела итог Тара своим горестным и неутешительным размышлениям.
Если бы покушение удалось, новая война между Мак-Крейгами и Килдоннонами была бы такой яростной и ожесточенной, что в ней, без сомнения, погибли бы сотни людей без всякой на то внятной причины.
Тара вновь вспомнила лицо стрелявшего в герцога человека. Она не ошиблась? Нет! Это был тот из Килдоннонов, которого звали Рори.
Он показался ей старшим из тех молодых людей, что присутствовали в покоях вождя при их с герцогом бракосочетании. Ненависть, которую он излучал в адрес герцога, была почти осязаемой, так что Тара невольно поежилась, поймав тогда его взгляд.
И вот теперь он отомстил сполна! Должно быть, Рори наблюдал за тем, как они с герцогом поднимались по склону холма. Он выжидал подходящий момент, чтобы выстрелить герцогу прямо в грудь.
Без сомнения, это именно Рори. Ну, а она — единственный свидетель, который может опознать преступника.
«Если я расскажу сейчас правду, — подумала Тара, — Мак-Крейги в ярости обрушатся на Килдоннонов…»
Как наяву, она услышала звук волынок, сзывающих людей на битву; услышала топот ног, спешащих к границе между владениями двух кланов. Конечно же, Мак-Крейги не остановятся ни перед чем, чтобы утолить свою ярость…
«Нужно помешать этому, — сказала себе Тара. — Главное, что герцог жив. Вот и все, что имеет сейчас значение!»
Прижав его к себе еще плотнее, она подняла руку и отбросила со лба мокрую прядь волос.
* * *— Его светлость скоро придет в себя, — заключил доктор.
Энергичный человечек с красным лицом, он ловко извлек пулю из раны — весьма искусно, но без какой-либо деликатности, так что Тара даже порадовалась, что пациент пребывал пока без сознания. Нашли их с герцогом довольно быстро, и она облегченно вздохнула.
— Его светлость ударился об острые камни? — спросил доктор, исследуя рану на лбу.
— Да, он упал прямо на камни, — сочувственно, но сдержанно ответила ему Тара.
— Что ж, если удастся поддерживать рану в чистоте, вреда от нее не будет, — продолжил доктор. — Правда, на этом месте останется шрам.
— Не думаю, что для его светлости это станет предметом переживаний, — заметил мистер Фолкерк, стоящий тут же. — Но когда он проснется, ушиб наверняка будет здорово болеть.
— Без сомнения, — согласился доктор. — Голова какое-то время будет болеть, но для Мак-Крейга это не такая уж и проблема.
— А что с его раной? — спросил мистер Фолкерк.
— Постепенно она заживет. Главное, чтобы пациент нагружал руку как можно меньше. Щадящий режим. По мере сил удерживайте его в постели.
И, рассмеявшись, доктор добавил:
— Я знаю его светлость не первый год. Он всегда был трудным пациентом. Он никогда никого не слушает — особенно своего доктора. Не исключено, что у него начнется жар. Но его светлость в хорошей физической форме, так что с болезнью он должен справиться быстро.
— А сиделка ему не нужна? — забеспокоился мистер Фолкерк.
Доктор в задумчивости потер подбородок.
— Не знаю, что и сказать. Будет лучше, если вы найдете кого-нибудь в замке. Боюсь, что не могу порекомендовать вам никого из деревенских.
— Я буду сама ухаживать за ним, — тихо проговорила Тара.
Доктор и мистер Фолкерк воззрились на нее в немом изумлении.
Тара выглядела слишком юной и совершенно непохожей на тот сорт добродушных пожилых женщин, какие считаются идеальными сиделками.
Доктор не замедлил выразить свои сомнения:
— Вы думаете, что справитесь с работой сиделки, мисс… я хотел сказать, ваша светлость?
Было видно, что он с трудом воспринимает Тару в качестве герцогини.
— Я выхаживала мальчишек со сломанными руками, сломанными ногами и куда более неприятными ушибами, чем тот, который украшает сейчас лоб его светлости, — с улыбкой и без стеснения ответила Тара.
Доктор опять взглянул на нее с удивлением.
— А как-то раз на моем попечении оказалось двадцать детишек с корью, причем у некоторых был сильный жар. И всех их мне пришлось выхаживать одновременно.
— Но где вы набрались столько опыта? — спросил изумленный доктор.
— Ее светлость помогала беднякам, когда жила в Лондоне, — быстро вмешался в разговор мистер Фолкерк.
— Что ж, тогда его светлость в хороших, надежных руках, — подытожил доктор.
А мистер Фолкерк организовал все остальное.
Он решил, что Тара будет дежурить возле герцога по ночам, а Гектор, камердинер его светлости, в течение дня — по крайней мере, до тех пор, пока Тара не выспится и не погуляет на свежем воздухе.
Мистер Фолкерк приказал принести в спальню герцога кушетку, чтобы Тара могла прилечь на нее ночью.
В шесть утра ее сменил Гектор. Тара перешла в свою комнату, упала в постель и уснула глубоким сном.
