Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо
— Разве мы больше не друзья?
Поппи поморщилась от его деланно мрачного тона.
— Разумеется, мы друзья, — заверила она Сергея. — Но не более того. Вы живете далеко отсюда. Я живу здесь. Много времени прошло с тех пор, как мы пережили милое романтическое увлечение, и мы должны продолжать нашу жизнь каждый по-своему.
Сергей уставился на нее с таким напряжением во взгляде, которое напомнило Поппи о ее злосчастном недоразумении с лордом Уошберном. Правда, в отличие от Уошберна на князя по крайней мере было приятно смотреть. Его великолепные золотые волосы так и сияли на, солнце, а мужественному складу его фигуры мог бы позавидовать любой представитель сильного пола.
— Я не могу жить так, как вы предлагаете, — заговорил он, глядя ей прямо в глаза. — Я обнаружил в себе новое стремление, и это стремление к Старым Девам.
— К Старым Девам?!
Сердце у Поппи забилось сильнее.
— Да. Я знаю, что такое ваш Клуб Старых Дев, Поппи.
У Поппи захватило дух.
— Как вы…
— Слуги расскажут о чем угодно. — Он усмехнулся. — А все эти женщины, которые жаждут выйти замуж? Они глупые и скучные. А вы, с другой стороны, запретный плод. Вы Старая Дева. Уже от одного звука этих слов я с ума схожу от желания. Забудьте о том, чтобы выйти замуж за герцога или какого-нибудь другого мужчину. Я могу купить вам великолепные драгоценности. Доставить вам наслаждение, какого вы никогда не знали. И вы можете оставаться Старой Девой все то время, пока будет длиться наше страстное увлечение, а я надеюсь, оно сохранится на долгие годы.
Поппи вспыхнула.
— Значит, когда вы говорили, что хотели войти ко мне в спальню, вы имели в виду…
Князь кивнул с похотливой усмешкой.
Стало быть, Драммонд прав. Сергей хотел ее именно потому, что она была недоступной.
— Слушайте, Сергей, и слушайте внимательно. — Поппи сжала руки в кулаки. — Я не буду вашей любовницей!
— Старые Девы пылают страстью, — прошептал он.
— Нет, мы вовсе не пылаем страстью, во всяком случае, по отношению к тем…
О Боже… Драммонд следует за ними. Поппи набрала полную грудь воздуха и попыталась собраться е мыслями. Ее любовь к Сергею более не существует, и, стало быть, не существует ни каких препятствий к ее браку с Драммондом. Она уделяет гораздо больше времени воспоминаниям о поцелуях Николаса, нежели размышлениям о догматах Клуба Старых Дев… о правилах, которые соблюдала так долго.
Но ведь это были хорошие правила, напомнила она себе, особенно самое главное из них: «Не выходи замуж до тех пор, пока не полюбишь его и пока он не полюбит тебя».
Это вроде бы совершенно простое условие на самом деле таким вовсе не было.
Вскоре Поппи услышала откуда-то словно издалека донесшийся громкий оклик:
— Князь! Леди Поппи!
Поппи обернулась. Драммонд широким шагом направлялся к ним и был уже близко. По уже знакомому ей наклону его подбородка она тотчас поняла, что нарушать его собственные планы он никому не позволит.
— Герцог, ведь я говорил вам, — со вздохом произнес Сергей:
— Что вы отлично знаете дороги в этом поместье, я это помню, — ответил Драммонд. — Но я принес леди кусочек булки, чтобы она могла покормить гуся.
Он вручил Поппи остаток сдобной булки.
— Благодарю вас.
Поппи зашагала дальше в сопровождении двух мужчин, каждый из которых причинял ей беспокойство на свой особый лад. Скоро она увидела гусака в подлеске. Поппи бросила ему кусок булки, он упал на траву возле затоптанной тропинки, на которой гусь неустанно и безуспешно ожидал увидеть вновь свою подругу. С громким гоготом гусак набросился на хлеб и быстро расклевал кусок, от которого только крошки летели по сторонам.
Сергей подошел поближе к птице. Опустился на колени, сделал вид, что прицелился, и «выстрелил» с криком «Пах!», после чего с улыбкой повернулся лицом к Поппи и, ткнув себя в грудь большим пальцем, заявил:
— Это я хозяин поместья!
Поппи с принужденной улыбкой ответила:
— Полагаю, что владеет им лорд Колдуэлл, но я… как бы это сказать… я понимаю, что вы имеете в виду.
— Прекратите болтать с этим напыщенным ослом и послушайте, что я скажу, — прошептал ей Драммонд.
— Я должна с ним разговаривать, — прошипела она в ответ. — Так приказывают секретные службы. Кроме того, он принадлежит к царствующей фамилии и воображает, что рожден владеть всем, что увидит.
Сергей не спеша, нога за ногу, приблизился к ним, позабыв о своем невидимом ружье и о гусаке, который следовал за ним по пятам и тыкал клювом то в один, то в другой сапог князя, возможно, в поисках хлебных крошек.
— Пошел прочь, глупый гусак! — отмахнулся от него Сергей.
Однако гусь не отставал и всю дорогу до того самого дуба, под которым они завтракали, сопровождал князя.
— Вы составляете достойную пару, — заметил Драммонд по пути.
Князь подозрительно посмотрел на него и спросил:
— Что вы имеете в виду?
Поппи больно ткнула Драммонда локтем в бок.
— Он имеет в виду, что вы весьма достойно выглядите в сопровождении большой белоснежной птицы, — сказала она.
— Этот гусь больше не будет меня сопровождать.
Сергей совершил некий маневр, обойдя Поппи сзади с явным намерением переключить внимание гусака на нее.
«Настоящий джентльмен не позволил бы себе поступить подобным образом», — с неприязнью подумала Поппи и удивилась, как это она не обратила внимания на его невоспитанность шесть лет назад, когда ей было пятнадцать.
— Гусь ничего не может с собой поделать, — обратилась она к Сергею. — Думается, он влюбился в вас. Возможно, считает, что вы и есть его супруга.
— Не влюбился он в меня, — парировал князь, втянув подбородок: — И не принимает меня за свою жену.
— Ну, если и принимает, это не ваша вина, — успокоила его Поппи, — Она покинула его два года назад. И он искал ее.
— Трагическая история, — пробормотал Драммонд.
Поппи бросила на него укоризненный взгляд, но Николас его проигнорировал, негодник этакий. Она заметила, что в глазах у него вспыхнуло почти юношеское озорство — точь-в-точь как у лорда Колдуэлла, когда леди Колдуэлл делала ему строгое замечание.
Когда они наконец добрались до того дуба, под которым давеча завтракали. Сергей потребовал, чтобы слуги попридержали гусака, и чуть ли не бегом ринулся к дому, ни слова не сказав хозяевам.
Николас глазам своим не верил, наблюдая за поразительной сценой: едва князь ринулся наутек, гусак разразился истерическим жалобным гоготом.
— Господи помилуй, — первой заговорила леди Колдуэлл. — Я начинаю верить, что птица и в самом деле принимает князя за свою давно пропавшую супругу. Он никогда не вел себя словно одурманенный по отношению к кому-то.
