Шелли Брэдли - Одна ночь
– Здесь есть несколько ночных рубашек леди Равенны, – сказала она. – Наденьте одну из них, пока не пришлют ваши вещи.
Серина думала, что Равенна уже ничем не сможет ее удивить, но у нее буквально перехватило дыхание, когда Милдред выложила перед ней ночные одеяния ее предшественницы. Одно из них было из прозрачного красного шелка, другое – из черного шелка, а третье – темно-зеленое, с отделкой из черных цветов.
Носила ли Равенна эти вещи для того, чтобы понравиться Люсьену? Срывал ли он с нее эти рубашки, чтобы заняться любовью? Серина думала, что отношения ее нового мужа и его бывшей жены не волнуют ее, но теперь, глядя на эти эротические наряды, поняла, что это не так.
– Лучше я посплю в своем собственном белье, – пробормотала она.
– Я с вами согласна, – ответила Милдред, подмигивая. – Это не одежда, а сатанинское проклятие.
– Я хочу, чтобы эту комнату полностью переделали, – сказала Серина. – А портрет нужно убрать немедленно.
– Я позову слуг, – предложила Милдред.
Серина вздохнула. Она так устала и мечтала заснуть. Теперь же, если придут слуги, ей снова придется одеваться.
– Думаю, это подождет до утра, – сказала она.
– Хорошо, – согласилась служанка. – Если вам что-то понадобится, позвоните в колокольчик. Да, – добавила она, нахмурившись, – милорд просил передать вам, что он уйдет и его не будет до самого утра.
Сказав это, Милдред вышла и закрыла за собой дверь.
Он ушел? Куда мог уйти Люсьен в первую брачную ночь? На какой-то бал или прием? Это было возможно, но почему-то Серине представилось, что в эту минуту ее муж сжимает в своих объятиях другую женщину.
Она закрыла глаза, пытаясь отогнать мучительное видение. Ее не интересует, с кем он проводит время. Если он решил заручиться местом в аду, это его дело.
Но слезы, которые текли по ее щекам, свидетельствовали о том, что она лгала самой себе.
Клейборн сделал глубокий вдох, прежде чем рывком распахнуть дверь своего дома.
– Милорд, – приветствовал его бросившийся навстречу слуга.
Люсьен остановился, с трудом ворочая языком.
– Моя жена еще спит? – наконец выдавил он из себя.
– Думаю, да, милорд, – кивнул дворецкий.
Люсьен отдал ему плащ и перчатки и направился к лестнице. Серина. Он хотел сам убедиться, что с ней все в порядке. Она была его женой и будущей матерью их ребенка, и он хотел со всей серьезностью подойти к вопросам ее безопасности.
После брачной церемонии ему нужно было собраться с мыслями, и они с Найлзом направились в свой любимый паб. Там, выпив полторы бутылки портвейна, он все еще не мог представить, какой станет теперь его жизнь.
Оказавшись в спальне, Люсьен открыл дверь, соединяющую его комнату со спальней жены, и вошел туда, где не был почти два года.
Серина спала, подложив руку под щеку. Ее золотистые волосы разметались по подушке. Эти волосы очень отличались от черных как смоль локонов Равенны.
Руки непроизвольно сжались в кулаки. Да, его новая жена, казалось, ничем не напоминала первую. Но она отдалась ему, только чтобы изменить Уоррингтону. Когда Люсьен узнал об измене Равенны, то желание обладать ею полностью пропало. Но теперь всякий раз, когда он видел Серину, маркиз мог думать только о том, чтобы быть с ней.
Он не понимал, почему это происходит, да и не хотел понимать. По английским законам он мог в любое время заставить ее выполнять свой супружеский долг. Так зачем искать на стороне то, что можно получить дома? Они поженились навсегда, и он не сможет пережить еще один скандальный развод.
Люсьен смотрел на спящую Серину, освещенную тусклым утренним светом. Безмятежность, написанная на лице жены, делала ее похожей на ребенка.
Желание прикоснуться к ней становилось все сильнее. Ну что же, они будут заниматься любовью, и очень скоро, подумал он.
Его взгляд непроизвольно упал на портрет Равенны. Люсьен сходил с ума от желания обладать ею, и она действительно принадлежала ему. Но недолго. Равенну бесило, что он стал ее мужем по выбору родителей, потому что был самым богатым из соискателей руки их дочери.
Он помнил, как при каждом удобном случае Равенна любила рассуждать о том, что ее выдали замуж насильно и что секс никогда не нравился ей, пока она не испробовала его с молодыми и жизнерадостными юношами, не участвовавшими в кровавой войне против Наполеона.
Он отвернулся от портрета, все еще пробуждавшего в нем болезненные чувства.
На этот раз все будет по-другому. Раньше гордость мешала ему обращать должное внимание на похождения Равенны, но из-за нее он перестал доверять женщинам. Опыт подсказывал ему, что нужно стать для Серины единственным мужчиной, чтобы у нее не возникало ни малейшего желания искать любовь на стороне.
Люсьен поклялся, что она снова испытает удовлетворение, и только в его постели. Если потребуется, он будет с ней каждую ночь, лишь бы она не оказалась в чужих объятиях.
И начать нужно сегодня же.
Он направился к двери, разделявшей их спальни, но его остановил вопрос Серины:
– Что вы здесь делаете?
Ее голос дрожал. Он медленно обернулся и увидел, что она сидит на пылающей алыми бликами кровати Равенны. Создавалось впечатление, что Серина абсолютно чужда этому месту. Она подтянула одеяло к самому подбородку, как ребенок, которому приснился кошмар. И снова помимо воли его душа неожиданно смягчилась.
– Ничего, – ответил он. – Я пришел убедиться, что с тобой все в порядке.
Утренний полумрак не смог скрыть от него подозрительное выражение ее лица.
– Или, если говорить точнее, что я не сбежала, – сказала она с удивившим его сарказмом. – Теперь, когда вы видите, что со мной все в порядке, я прошу вас покинуть мою комнату.
Настойчивость, с которой была произнесена эта просьба, возмутила его.
– Я имею право находиться здесь, милая женушка, – сказал он, приближаясь к ней. – Почему ты хочешь, чтобы я ушел? Боишься, что я залезу в твою постель и снова тебя соблазню?
Яркий румянец, заливший ее щеки, подтвердил правоту его слов.
– Не знаю, что вы собираетесь делать, и не хочу знать. Я просто прошу вас уйти.
– Лжешь, – тихо промолвил он. – Именно этого ты и боишься.
Он подошел еще ближе. Она отодвинулась к самому изголовью и зарылась в одеяло, словно пытаясь спасти свою жизнь. Он не мог понять, действительно ли она боится его, или это только игра. Дьявольская идея мелькнула в его голове.
Люсьен сел на кровать и приблизился к ней вплотную. Ее глаза были широко распахнуты, она тяжело дышала. Как бы он хотел узнать, о чем она думает!
Она облизнула языком пересохшие губы, а он почувствовал, как желание поцеловать эти губы лишает его остатков сдержанности. Он ощущал тепло ее тела, и это возбуждало сильнее любого напитка. Она принадлежала ему по закону и по праву. Он мог дотрагиваться до нее, ласкать, доставлять ей блаженство. Люсьен улыбнулся и поцеловал Серину.
