Кэрол Мортимер - Жестокость любви
— Я ничего не забыл, Пандора, — мрачно заверил он. — В первую очередь в Страттон-Хаус ты будешь в большей безопасности, чем здесь или где-нибудь в деревенской глуши. Во-вторых, твоя репутация, как ты сама выразилась, — это всего лишь слухи и домыслы. Я искренне надеюсь, что в один прекрасный день ты доверишься мне и расскажешь правду.
Подозрение в глазах стало еще заметнее.
— И что заставляет тебя думать, будто в обществе обо мне говорят неправду?
Возможно, то, что он неплохо узнал Пандору за эти несколько дней. Достаточно, чтобы понять, что она не эгоистичная изменница, какой ее представляют. У нее доброе чистое сердце, и это проявляется и в ее дружбе с Софией Роудандз и Женевьевой Форстер, и в том, кого она наняла себе в прислуги, и даже в отношении к нему.
Нет, если она и повинна в неверности, то, по твердому убеждению Руперта, до этого ее довел муженек.
Как и почему — он пока не знал, но надеялся, что расследование, которому дал ход Бенедикт Лукас касательно того, кто посещал или проживал с Барнаби Мейбери в Хайбери-Хаус до его смерти, принесет свои плоды и снабдит Руперта необходимой информацией.
— А ты не забыла, что я открыл тебе причины моего решения жениться? — спросил он ее в свою очередь.
Конечно, она не забыла, что он просто желает раз и навсегда избавиться от вдовы отца, а не пылает любовью к ней, Пандоре. От этой правды не откреститься, ведь он подал заявку на специальную брачную лицензию через несколько часов после их знакомства и признался, что он делает предложение не по любви или из желания видеть своей женой именно ее, но потому, что в сложившейся ситуации она не сможет ему отказать.
И он конечно же прав…
Бегство из Страттон-Хаус, лихорадочные сборы вещей по возвращении домой — всего лишь попытка закрыть глаза на бесспорный факт: рядом с Рупертом она чувствует себя в безопасности, нисколько не сомневается, что он сумеет защитить ее и от нападок общества, и от ночных кошмаров.
Но он не сможет защитить ее от собственных эмоций, от осознания, что она влюбляется в него, и это не его вина. Виновата она сама, и больше никто.
Она долго думала после того, как Руперт удалился в свою гардеробную, сначала о чудесах сладострастия и о собственной далеко не пуританской отзывчивости на его ласки. Руперт заверил ее, что эта отзывчивость ему по душе. Но потом, как только сумела оторваться от воспоминаний о том, как потеряла контроль над собой в его руках, на нее снизошло озарение, и она поняла, почему так себя вела.
Она влюблялась в него.
Если уже не влюбилась…
Ей пришлось признать, что он обладает всем, что женщины желают видеть в своих мужьях. Он красив, силен, защищает тех, кого считает своими близкими, чуткий и страстный любовник, и, что немаловажно, он богат до неприличия и носит герцогский титул.
Только дурочка откажется выйти замуж за такого кавалера, каковы бы ни были его мотивы.
Пандора, уже на полпути к влюбленности, проявила бы чудеса безумия, если бы продолжила сражаться с собственным желанием принять его предложение.
Кроме того, есть надежда, пусть и призрачная, что, когда они поженятся, он в один прекрасный день начнет испытывать к ней подлинные чувства.
Она набрала в легкие воздуха.
— Хорошо, Руперт, если тебя все еще не покинула идея жениться на мне…
— Не покинула.
— …даже при условии, что ты располагаешь некими сведениями обо мне, я принимаю твое предложение.
Он не понимал, какая череда умозаключений привела Пандору к такому решению, да и не испытывал желания разбираться в этом, ему важен лишь конечный результат.
— И бракосочетание может состояться нынче днем?
Пандора сглотнула.
— Если таково ваше желание — да.
Только бы она не выглядела как агнец перед закланием!
— Я обещаю и надеюсь, что твой второй брак будет намного счастливее первого.
Пандора несмело улыбнулась.
— Когда нас ждут у Святого Георгия?
Руперт достал из кармана часы и посмотрел на них.
— У нас есть час перед…
— Час? — ужаснулась Пандора, впадая в панику. — Но я не одета подобающим образом, а ведь это моя свадьба! И времени пригласить друзей совсем нет…
— Я уже встретился с Бенедиктом Лукасом, и он согласился быть моим шафером. Уверен, Женевьева Форстер будет счастлива стать подружкой невесты, — невозмутимо ответил Руперт.
— А как же София?
Он поморщился:
— Похоже, между твоей подругой Софией и моим другом Данте идет борьба характеров, и мне думается, их стоит… предоставить самим себе. Пусть улаживают дела наедине, а то как бы чего не вышло прямо в церкви.
В глазах Пандоры загорелось любопытство.
— Граф влюблен в Софию?
— Он любит ее, сколько я себя помню, — подтвердил Руперт.
А София, насколько ей известно, всегда уверяла окружающих в том, что Данте Карфакс для нее просто старинный друг и приятель племянника и наследника ее покойного мужа. Может, София настаивала на этом слишком рьяно?
— Отлично, — коротко кивнула Пандора. — Я немедленно пошлю весточку Женевьеве.
— Несмотря на то что я сам пригласил твоего поверенного, могу ли я осмелиться просить о том, чтобы Джессоп все же не присутствовал на церемонии? — посмотрел на нее Руперт.
— Если учесть, что свадьба состоится через час, ты можешь просить о чем угодно, он все равно не успеет! — усмехнулась Пандора.
— Моя ли вина в том, что я нахожу мистера Джессопа заискивающим выскочкой, который сам строит насчет тебя планы?
Данное обстоятельство настолько раздражало Руперта, что он был не в состоянии совладать с собой в присутствии этого мужчины и постоянно задирал его.
— Ты смешон! — фыркнула Пандора.
— Да? — вкрадчиво промурлыкал Руперт. — Этот джентльмен обращается с тобой слишком фамильярно.
Она покачала головой.
— Видишь ли, он всегда приходил мне на помощь после… после смерти Барнаби.
— Возможно, в надежде проникнуть в твою постель?
— Руперт!
— Я просто рассуждаю! — ничуть не смутился Руперт.
— Твои рассуждения неверны, уверяю тебя, — заявила Пандора. — Мистер Джессоп всегда вел себя со мной как настоящий джентльмен.
— И все же я советую тебе не подписывать документы о продаже этого дома, пока я не изучу ситуацию.
— Уверена, что там не существует подводных камней.
Он пожал плечами:
— Тогда ничего страшного не случится, если ты отложишь это дело на несколько дней, не правда ли?
У Пандоры не было времени на такие безделицы, как измышления Руперта насчет Энтони Джессопа, все ее мысли обратились к тому, найдется ли в ее гардеробе подходящий случаю наряд.
