Джуд Деверо - Черный Лев
Лайонин была в синем: зеленовато-голубая туника, подчеркивавшая цвет глаз, и темно-синее бархатное сюрко. Обе женщины, красивые и изящные, тихо беседовавшие между собой, наделали немало шума среди придворных. Мужья неотрывно следили за обеими. Во взглядах женщин светились нескрываемая ревность и зависть. Мужские глаза пылали желанием и страстью к недостижимому.
– Пойдем посидим вон там.
Беренгария показала на скамью у стены, откуда можно было видеть всех собравшихся в зале.
– Ты должна рассказать мне, как пленила лорда Ранулфа, ибо здешние женщины жаждали заполучить вместе с могучим мужем еще и несметные богатства. Хотя я слышала, что он не отказывает ни одной из них в удовольствии провести с ним ночь.
Лайонин покачала головой:
– Только не говори мне, которой именно, ибо, клянусь, каждая женщина, кроме королевы, так и рвется рассказать мне о былых похождениях моего мужа.
Беренгария рассмеялась. Несколько голов в зале мгновенно повернулись в их сторону: очевидно, мужчинам не терпелось лишний раз взглянуть на прелестных дам. – Могу представить, что они тебе наговорили! Но ты не ответила, каким волшебным зельем воспользовалась, чтобы увлечь его, причем, если сплетни верны, всего за два дня. Лайонин пожала плечами:
– Я просто его рассмешила. Беренгария, немного подумав, кивнула:
– Да, я вполне понимаю, почему он полюбил женщину, способную его рассмешить.
И прежде чем Лайонин успела запротестовать, подруга продолжала:
– Ну разве не чудесно быть такой богатой? Наверное, у тебя двадцать служанок, выполняющих каждый твой каприз, и ты питаешься только язычками жаворонков, поджаренных с тремя разными соусами.
Лайонин со смехом покачала головой. Хорошо оказаться рядом с человеком откровенным, который высказывает все, что у него на уме, и не думает лицемерить.
– Можешь не верить, но у меня вообще нет служанки.
В ответ на недоуменный взгляд Беренгарии она пояснила, что заняла место Кейт во время путешествия в Уэльс, и, поскольку никто не упомянул о необходимости иметь камеристку, она не потребовала никого себе в услужение. В Карнарвоне было полно слуг, а вот работы на всех не хватало, поэтому все ее желания немедленно исполнялись.
– Я уже вижу, что нам предстоит стать близкими подругами. Кроме того, мне не терпится сообщить Трейверсу, что я не единственная, кто вечно попадает в беду. Он клянется, что только я всегда ухитряюсь навлечь на себя неприятности и что остальные женщины – просто воплощение хороших манер и скромного поведения.
– Ранулф очень рассердился, когда обнаружил меня переодетой в крестьянку, но королева Элеонора рада моему приезду и пожурила его за то, что заставил меня пойти на такие крайности, чтобы добраться сюда.
Женщины дружно рассмеялись.
– Как нам повезло иметь такую королеву! Мой отец до сих пор рассказывает жуткие истории о предыдущей.
– Этот Трейверс и есть твой муж?
Лицо Беренгарии осветилось счастьем.
– Огляди зал и попытайся угадать, кто из мужчин мой Трейверс.
Лайонин показывала на одного красавца за другим, но Беренгария лишь презрительно фыркала да отпускала уничтожающие реплики в адрес каждого:
– Бьет жену… Не любит женщин… Жаден, как сам Шейлок.
Когда Лайонин наконец сдалась, Беренгария показала тонким пальчиком в угол зала.
– Тот, кто беседует сейчас с лордом Дейкром, – заявила она, с нетерпением ожидая вполне понятной реакции, которая не замедлила себя ждать.
Мужчина, стоявший вместе с Дейкром, показался Лайонин самым уродливым созданием на свете. Среднего роста, он словно был высечен из камня и казался совершенно квадратным: ни грации, ни легкости движений, только непоколебимая мощь и основательность. А лицо… лицо было почти пугающим: огромные уши-лопухи, неописуемого цвета волосы, похожие на спутанную железную проволоку, узкий лоб и прямая линия сросшихся бровей. По обе стороны от носа к безгубому рту спускались глубокие морщины. Вместо глаз были узкие щелки.
Лайонин, стараясь взять себя в руки, обернулась к Беренгарии. Та наверняка шутит!
Но Беренгария безмятежно улыбалась:
– Правда настоящий тролль? Но я обожаю его с трех лет и буду любить до самой смерти.
– Расскажи! Я предвкушаю занимательную историю!
– С радостью поведаю тебе, хотя очень немногие знают правду. Я росла в большой семье: шестеро братьев и пять сестер. Отец всегда гордился тем, что у него хорошенькие послушные дочери и сильные красивые сыновья. Все, кроме меня. Чуть не с самого рождения я славилась проделками, более подобающими сорванцу-мальчишке, чем юной леди.
Мне было года три, и я гуляла с няней в лугах поблизости от замка. Когда бедняжка отвернулась, я спряталась в высокой траве и злорадно наблюдала, как она мечется и зовет меня.
– Неужели ты можешь помнить то, что случилось так давно?
– Больше у меня ничего не сохранилось в памяти, но тот случай словно произошел вчера. Няня побрела в замок, посчитав, будто я вернулась без нее, а я пробралась к пруду с утками, куда она никогда меня не водила. Глупая женщина!
Она постоянно боялась, что я по неосторожности прикончу себя любым доступным мне способом, и совсем не давала развлекаться. Добравшись до пруда, я увидела в тростниках смотревшего на меня человека. Сначала мне показалось, что это тролль, но когда он вышел на открытое место, я поняла, что это всего лишь незнакомый мальчишка. Мы долго глазели друг на друга, и вдруг я ощутила, что он предназначен мне и всегда будет моим. Тогда, в двенадцать лет, он уже был почти такого же роста, как теперь.
Я протянула ему руки, и он поднял меня и носил долго-долго, что-то рассказывая, показывая птичьи гнезда и всяких жучков, и наконец разделил со мной еду, которую принес в седельной сумке. Мы совсем забыли о времени и вернулись в замок уже в сумерках.
К этому времени мои домашние едва не сошли с ума, в полной уверенности, что я давно мертва. Мать попыталась взять меня у Трейверса, но я вцепилась в него и не отпускала, а когда отец все-таки оторвал меня, принялась брыкаться и вопить, пока Трейверс не подошел снова. Он поцеловал меня в лоб и попросил слушаться родителей.
– Они, должно быть, очень дивились твоему поведению. Беренгария пожала плечами:
– Нет, ведь я всегда старалась настоять на своем. Весь следующий день я ходила за Трейверсом, как привязанная. И даже ездила вместе с ним на его лошади, пока наши отцы осматривали участок земли, который хотел продать мой отец. Утром, когда ему пришлось уехать, я заплакала и сказала, что люблю его. Запретила ему взрослеть и заявила, что он должен дождаться меня. Трейверс поцеловал меня в лоб и сказал, что, когда я вырасту и стану невестой, он за мной приедет.
